— Выглядит не страшно, — бодро заверил Николай Владимирович. — Как себя чувствуешь?

Маша провела рукой по лицу и шее.

— Лучше не бывает, — она едва заметно улыбнулась, — вы не могли бы открыть окно пошире? Хочу подышать.

— Любой каприз клиента. — Николай Владимирович открыл створку, и Маша подставила лицо ворвавшемуся ветру. Катя подумала, что Маша ведет себя как-то странно. Но для человека с амнезией, пусть даже кратковременной, держалась она неплохо. Сама Катя сидела на кушетке с градусником под мышкой и отчаянно ерзала, стараясь поднять температуру. Иногда она обрывала себя: стоп, ты должна думать не об этом. Девушка с ножом, помнишь?

Но чем больше проходило времени, тем менее важной казалась эта девушка. Это было похоже на сон, который медленно оттеснялся реальностью.

— Сколько, говоришь, ты пролежала без сознания? — Доктор сел за стол и принялся что-то набирать в ноутбуке.

— Не знаю, — пожала плечами Маша, — не помню.

Доктор присвистнул.

— Тогда лучше связаться с родителями. Скорее всего, у тебя шок, и все-таки…

Он повернулся к Кате:

— Макарова, доставай градусник и дуй на уроки. Температура у тебя явно в норме.

Катя поджала губы, изучая результаты своих стараний: ртуть замерла на отметке тридцать шесть и шесть.

— Черт, — пробормотала она, поднимаясь, — когда-нибудь это должно сработать.

— Молодец, что нашла и помогла ей, — он потрепал ее по волосам, и Катя съежилась и улыбнулась одновременно.

— Просто повезло, — пробормотала она и поспешила выскочить из кабинета. О девушке с ножом думать совсем не хотелось.

Николай Владимирович повернулся к Маше:

— А ты пока иди домой и поспи. Завтра в больницу, сделаешь рентген. Даже если будешь чувствовать себя нормально, — он отвернулся, чтобы поправить штору, — лучше на всякий случай…

Что-то рассекло воздух.