Я слышал боевые кличи Андрея. Дворф рубился с четверкой пиратов, удерживая проход в машинное отделение, где перед абордажем укрылись пассажиры: женщины, дети и те из мужчин, что не знали с какой стороны нужно хвататься за меч. Перед ним уже образовалась приличная баррикада из тел поверженных противников, но этот бой тем и отличался от обычного, что эта преграда только мешала моему другу!

Некоторые буканиры пытались взобраться по вантам к аэростату, однако стрелы еще одного моего спутника — следопыта Дариуша, без промаха били по их подвижным фигурам. Кто-то замертво падал на палубу, другие уже через пару десятков секунд снова лезли в драку. А самые невезучие, перекувырнувшись пару раз в воздухе, с воплем срывались в далекую облачную бездну.

Абордаж с переменным успехом продолжался уже минут пятнадцать. Эти небесные гиены, непонятно откуда взявшиеся на обычно спокойном внутреннем маршруте, все лезли и лезли со своих лодок на палубы нашего летательного аппарата. Нас могли бы просто расстрелять на подлете, отправив беззащитный пассажирский дирижабль в последний в жизни полет к далекой земле. Но пиратам нужны были живые пленники, а не переполненные исковерканными трупами бесполезные обломки.

— Вра-а-а-а-а Да-а-а Хо! — заорал воин, это земное воплощение силы и ярости, разведя руки с зажатыми в них секирами в разные стороны, сильно напоминая сейчас в своем рогатом шлеме выбравшегося из преисподней демона.

Мощная воздушная волна, вызванная к жизни его воплем, ударила меня в грудь, сбила с ног и потащила по настилу прямо к изуродованному ограждению гондолы. В тот же момент дирижабль содрогнулся от мощного удара. Накренился и неприятно заскрипел в тот момент когда тяжелая воздушная галера или скорее драккар буканиров врезался в борт гондолы. Захрустели и протяжно застонали сминаемые крепления эвакуационных лодок. Заскрежетали, пробивая обшивку кованые отростки-гарпуны, намертво скрепляя воздушные суда. И тут же новый удар! По другому борту, сопровождаемый радостными воплями пиратов.

Кувыркаясь по палубе в круговерти небес, досок настила, вант и забранного сетью матерчатого брюха аэростата я успел заметить, как на палубах пиратских галер с шипением стравливают баллоны с паром, нагружая наш дирижабль. Затрещали ребра жесткости зажатой, будто в тисках гондолы. Перегруженная, не рассчитанная на небесный бой машина, нехотя подчинилась захватчикам, начав медленное снижение.

После очередного переворота я оказался на ногах. Инерция ударной волны продолжала тащить меня к быстро приближающемуся борту. Я уже не кувыркался безвольной тряпичной куклой, а скользил, пытаясь ногами и левой рукой замедлить движение. Каблук сапога задел оборванную цепь ограждения и она гулко звякнув, перевалилась за край, с металлическим шелестом заскользив по кольцам держателей вниз, к мерно проплывающим под нами пышным облакам и такой далекой земле.