Закрыв за собой дверь, позволяю дать выход эмоциям — моё лицо озаряет улыбка во все тридцать два; ну ладно, чуть меньше у меня зубов, ибо зубная мудрость не пришла в полном составе, но это уже детали. Так хорошо на душе! Я такая молодец! Прижимаю паспорт бурового станка к сердцу, как самое ценное сокровище. Озираюсь по сторонам, и понимаю, что перекрестный огонь десяти пар глаз сейчас меня на месте испепелит. Улыбка сползает с лица. Иду, чеканя шаг, на своё место. Спина между лопаток зудит и ждёт, если не канцелярского ножа в спину, то, как минимум, плевка жёваной бумажкой из трубочки.

«Боже, неужели это всё те же милые, душевные люди, которые доверяли мне свои сокровенные тайны и с наслаждением поливали грязью своих коллег? Что, теперь все объединились, и против меня дружите, мальчики? Ну-ну. Удачи. Я не собираюсь в этом участвовать».

Краем глаза вижу, что ко мне вразвалочку бредёт разведчик — замфиндира, папочкин сынок, его премерзкое величество — Димочка. Стильная причёска, волосок к волоску; брендовая одежда, ослепляющая своими новьём и лоском; зашкаливающая самоуверенность — всё кричит о том, что сейчас он начнёт самоутверждаться за мой счёт.

«У-у-у, мерзота, терпеть его не могу!», — мой стол в углу, никуда не сбежать, чувствую себя бьющейся в предсмертной агонии мухой в паутине крестовика.

Отточенная ехидная улыбочка становится ещё гаже, когда Димочка ко мне обращается:

— Что светишься, как кремлёвская ёлка? Нашла, с какой стороны к шефу подлизаться? — считает, что сострил, и заходится в лающем смехе.

Смотрю на него с нескрываемым пренебрежением:

— Лизать зад — это твоё ноу-хау, я не претендую. Я твою сексуальную жизнь обсуждать не собираюсь. Иди и работай! — говорю с холодным спокойствием, пытаясь показать, что мне до него «фиолетово».

— Ах ты, жирная сучка! — лицо Димочки краснеет, на лбу проступает испарина, — Да кто ты такая? Как ты смеешь? Выкатишься отсюда в два счёта, корова тупая! — разворачивается на каблуках своих лакированных туфель, и идёт прямиком к шефу.

За стеклом происходит немой театр одного актёра. Димочка активно жестикулирует, тыча своим наманикюренным пальцем в мою сторону и брызгая слюной, шеф смотрит на него со снисхождением и молчит. В конце, устав от спектакля, припечатывает крепким словцом, минуты на две. Да так, что лицо Димарика, по мере вливания внушений шефа тому прямо в мозг, бледнеет, да и пыл его угасает мгновенно. Восхищаюсь выдержкой шефа, и про себя тихонько ликую, празднуя маленькую победу. Да, нажила я себе врага! Чтобы Димочку принародно опустили — это дорогого стоит. Все мосты сожжены, вперёд — ни шагу назад! Всё решено.