Обезумевший от горя воин, который вместо дома обнаружил пожарище, голыми руками разгребал завалы, не замечая, как обугливается и трескается его кожа. Обезображенные губы двигались, Ночной беззвучно повторял имена потерянного сына и жены.

Слепая старуха звала внуков, просила, чтобы они помогли отыскать ее мужа, но она не видела, что его раздавленное обрушившейся стеной тело лежит в метре от нее.

Между развалин ходил грязный мальчишка, протягивал каждому встречному плошку, умолял поделиться водой, потому что его мать тяжело ранена и все время просит пить. Но колодцы разрушены и завалены, и мальчик вынужден идти дальше. За ним попятам трусила псица, поджимая искалеченную заднюю лапу.

На чудом уцелевшем крыльце обрушенного дома женщина кормит грудью чужого младенца. Она отыскала малютку, когда была занята поисками собственного ребенка. Ее опухшие от слез глаза продолжают шарить вокруг с отчаянием и болью. Но она сдерживает рыдания, чтобы не разбудить сонно чавкающий комок у ее груди.

Никто и ничего не понимает.

Мир рухнул. Все раздавлены горем.

Везде полно мертвых птиц.

Скорбь пахнет гарью и запекшейся кровью.

«Так пахнет не скорбь, — возражает бесплотный голос. — Это вонь борьбы за власть. Те, кто начал войну против Аухэнна, хотели отобрать его силу и могущество. Им плевать на впавшего в маразм короля, которого прикончил Аухэнн. Но когда делегаты от победителей пришли сюда, им досталось лишь это…»

Я стою в огромном шестиугольном зале. Его стены высоки. Нигде нет окон, но света от сотен факелов достаточно.

Я вижу широкий колодец в центре зала. Даже не колодец, а дыру метров пятнадцати в диаметре.

Медленно приближаюсь. Почему-то я догадываюсь о том, что могу увидеть в этом колодце. Слишком много знаков я встречал на своем пути. И предчувствие не обманывает меня.

Глубина колодца огромна, дна не видно. Этого и не требуется, чтобы понять — главная его ценность, жемчужина, исчезла. Колодец мертв и пуст.

И я вижу то, что ожидал увидеть: по стенам колодца вьются толстые змеи черных проводов, гнутся стальные трубы, поблескивают монтажные переборки. Напоминает либо пусковую шахту, либо колодец реактора. Но что бы то ни было — оно не принадлежит этой эпохе…

7

Поток воспоминаний оборвался.

Я захлопал глазами, возвращая контроль над собственным телом. Обожженное горло саднило, я дышал с хрипами. Чувствовал, что воздух отравлен гарью, на лицо оседают крупные хлопья пепла. Просто чудо, что я не обрушил здание к чертовой матери!

«Передай Аухэнну, — прозвучал в моем сознании могучий голос, — я считаю честью то, что мы сражались рука об руку. Но мы проиграли. И настало время прах оставить праху. То, что он вновь ищет — исчезло давным-давно…»