Третий раз он шел знакомым коридором. Свет впереди по-прежнему слепил, но уже не тянул к себе так сильно. «Третья смерть и направо», – вспомнил Магнификус слова Валайи и взялся за медное кольцо на двери справа. Дверь распахнулась перед ним. Из-за двери пахнуло прохладой. Второй шагнул в дверной проем и оказался в каком-то полутемном зале. Дверь за спиной захлопнулась. Когда его глаза привыкли к царящему вокруг полумраку, он понял, что в зале не один. Мимо стен зала бесшумно двигалась колонна людей. Магнификус подошел к людям ближе. Здесь были и мужчины, и женщины, зрелые, совсем старики и дети. Они шли молча, опустив вниз головы.

– Эй! – позвал он.

Но на его голос никто не обратил внимания.

– Они не слышат тебя, – раздался чей-то голос.

Второй обернулся и увидел Смерть. Перепутать было невозможно – скелет в рваном саване, коса в руке. Смерть в ее канонической интерпретации.

– Моор? – догадался Магнификус.

– Он самый, – кивнула Смерть.

– Почему в таком виде? – спросил Второй.

– Ума не хватило другой образ при загрузке в игру выбрать, – честно признался Моор. – Хотелось художественной правды. Жертва личного максимализма.

– Чего они ждут? – проводил взглядом печальную фигуру совсем юной барышни Магнификус.

– Кто чего, – ответил бог Смерти. – Хорошие сегодня родятся людьми, гномами, эльфами или даже могут скейвенами. Плохие – из грязи орками выберутся.

– Это ты решаешь, кто хороший и наоборот?

– Игра сама решает. Моя роль почти номинальная. Только спорные случаи.

– Какие, например?

– Военные чаще. Им же приходится убивать. Если родину защищал – одно, если грабил, мародерствовал – другое. Бывает, плохого не делал, но только из трусости или по лени. Тоже мне думать. Может в гоблинах себя реализует? Бывает плохо жил, а под конец – бах, и собой пожертвовал ради другого. Тут машина не справляется. Милосердия не запрограммируешь.

– А как выбор происходит – в люди или гномы?

– Игра справляется. Мастерить любил больше остального – в гномы, парил в фантазиях всю жизнь – в эльфы, гармонично существовал – в люди. Со скейвенами сложнее. Почти каждый случай индивидуальный. Крысы – мои постоянные клиенты. У них патологическая тяга к целесообразности. Докторскую можно писать. Но кому она нужна?

– Кстати, по поводу крыс! – вспомнил Второй. – Тебе Шарскун не попадался? Куда его?

– Шарскун, Шарскун, – Моор склонил в сторону череп. – Не помню. Много их. Сейчас спрошу, – и он крикнул в другой конец зала, – Цыган?! Шарскуна куда определили?

– Никуда, не наш он, – отозвался оттуда знакомый голос.