«Посмотри на них! — снова раздался голос, приобретя теперь некоторое раздражение и злобу. — Они даже не замечают, что ты здесь. Они считают тебя куклой, которую можно будет разрезать и скормить монстрам. Ты жалок…»

«А что мне остаётся?» — сказал мальчик сам себе, уже наплевав, что это выглядит всё полнейшим бредом.

«Сражаться!» — в ярости выкрикнул холодный голос.

«Сражаться?»

«Да… Ты и сам не подозреваешь, кто ты такой. Какая сила в тебе скрыта! Но никто не видит её. Тебя даже живым не считают!.. Вставай! — рявкнул некто, а мальчик с раскрытыми от удивления глазами перестал плакать. — Встань!!! ЗАКРИЧИ ВО ВЕСЬ ГОЛОС! ДОКАЖИ ИМ, ЧТО ТЫ ЖИВОЙ!

Мальчик стиснул зубы и сжал кулаки. Его дыхание участилось, а по телу словно начали растекаться волны из неоткуда взявшейся силы. Силы к жизни. Эти слова, стали для него толчком жить дальше, бороться за самого себя. Он нее хотел умирать, пока не узнает, в чём его проклятие. Почему его ненавидят, почему каждый хочет его смерти! Он так просто не сдастся. И этот яростный рычащий голос, пробуждающий сознание своим холодом, придавал ему сил. Кровь стекала с его одежды и тела, он, покачиваясь, но всё же, собрав всю свою волю, встал. Большая часть лица его была скрыта в кровоподтёках, ссадинах. Набрав воздуха в легкие, он, не щадя себя, разрывая глотку и широко раскрыв рот, как зверь, закричал. Глаза его, смотря на военных и их детей, полыхали безумной ненавистью:

— А-А-А-А-А!!!

«Все всегда будут недооценивать тебя… Заставь их поплатиться за это! — руки мальчика зажглись жаром, начали пульсировать. Чёрные вены болезненными прожилками опоясывали руки. Военные и дети, видя это, пришли в настоящий шок. Тот, что должен был умереть, сейчас выглядел живее живого. Тот, что должен был стать простой куклой для утоления жестокости, стал воплощением гнева. Они достали своё оружие. Руки их тряслись, а лица, излучая страх, покрылись капельками пота. — И я помогу тебе…»

Секундная тьма заволокла весь мир. Миг, и вот свет вновь ударил в глаза. Солнце наполовину скрылось за горизонтов, дорогая в собственном пламени, а мальчик находился уже в другом месте — у машины в луже крови. Цепи больше не пленяли его тело. Он не замер в непонимании, что же произошло. Ведь вокруг него валялись трупы, разорванные и исполосованные словно каким-то монстром, внутренности на каждом шагу, останки от того, что когда-то было человеком. И только один ребёнок, первый из колонны, прикрыв руками голову, уперся о шину спиной. Его глаза метались из стороны в сторону, иногда подолгу застывая на рядом стоящем мальчике. Он смотрел на всё так живо и так безумно. И это несчастное дитя так боялось мальчика, что, кажется, его штаны уже давно стали мокрыми отнюдь не от крови, затопившей собою песок.