Пока все выглядело исполнимо. Тем более, что это конкретное задание должно, по идее, было явиться ко мне самостоятельно. Вот и посмотрим, насколько он будет эффективен против целого замка Хранительницы Источника, да еще и с навыками Защитницы Источника и Вдохновительницы. Последний навык был выдан мне за очередной уровень из книги «Миротворца», и процентно повышал мораль и волю армии, защищающей родную территорию. Правда, на столько же он понижал те же параметры в том случае, если вы сами становились агрессором, но в моем случае это все равно, что «никогда». Да и против викингов этот навык сразу же начинал действовать. В общем, моя территория и ее население постепенно становилось моей же крепостью в прямом смысле этого слова — усиленные навыками по всем параметрам войска далеко не слабой расы. А полученная из–за беготни по зарослям еще одна единичка выносливости и сила магии за уровень очень даже обрадовали. Я лишний раз поблагодарила Искру, которая так и просидела все это время у меня в сумке, добавляя немного лишнего веса для зарядки.
Попавшая под удар Бланшарда нимфа была мертва, а ее начальница Виктория плакала над сломанным тельцем в ярком платьице. Оживить мою первую боевую потерю было невозможно — попросту некому. Я попыталась было утешить старшую над нимфами, но не смогла. В текущей ситуации лекарей оставалось всего три: я, Виктория и Джандиира. Да и то полного запаса маны не было ни у кого, а Виктория вдобавок была в неадекватном состоянии. Ранены, между тем, были все, кроме меня, нимфы и лучников. Баэльквейт был единственным, у кого полоска жизни осталась зеленой — то есть, отделался царапинами. Все остальные были желтыми. Вдобавок Чесслайдрил хромала, что говорила о какой–то серьезной травме. Но лечиться никто не пожелал — не было времени. Джандиира осматривали травму Мечницы, остальные бестии ждали своей очереди рядом, а Баэльквейт со своим отрядом светлых вязали Веркабана пока тот не пришел в сознание. Я же, сопровождаемая Зардой и так и не получившим своего личного имени мечникомдвинулась к запутавшемуся в паутине вервольфу. Тот от действия яда и попыток вырваться, видимо, потерял сознание — если не умер.