Учитывая эти и ряд других поправок, выходило сорок четыре — сорок пять лет.

Диего Пераль бежал вместе с двадцатилетними. Старшему из спортсменов университетской команды месяц назад исполнилось двадцать четыре. Молодые, тренированные, в отличной форме. В обуви и одежде, куда лучше приспособленной для бега по пересеченной местности. В конце концов, помощнику тренера не требуется бегать кроссы со своими подопечными. На турнир в качестве участника сеньор Пераль не заявлялся, так что вполне мог бы честно спать еще полтора часа — или заниматься в щадящем режиме.

Диего Пераль бежал.

На миг он повернул голову в сторону мар Дахана и, казалось, встретился взглядом с тренером. Не родись Дахан гематром, он бы сейчас вздрогнул. У Диего было в точности такое же лицо, как два месяца назад, когда Эзра Дахан зашел проведать его в камере полицейского участка, а Пераль только что вернулся с допроса, где решалась его судьба — судьба свидетеля или подозреваемого.

— Вас били? — спросил мар Дахан.

— Нет, — ответил Диего.

И со странной гримасой добавил:

— Меня никогда не били палками. Сталью — да, но палками — нет.

Если бы в тот момент кто-нибудь спросил у Эзры Дахана, существует ли жизнь после смерти, гематр без колебаний ответил бы утвердительно. Любой мог бы в этом убедиться — достаточно было взглянуть в лицо Диего Пералю.

II

— Вы знакомы с убийцей?

— Нет.

— Возможно, он знает вас?

— Мне это неизвестно.

— Он что-нибудь сказал вам?

— Не знаю.

— У вас проблемы со слухом?

— Я не слушаю того, что мне говорят во время боя.

— Вы что-нибудь сказали ему?