— Все мы, так или иначе, отбросы общества, парень. Сюда не попадают семейные, успешные, счастливые люди. Все — одиночки, потерянные в социуме. Те, кого не станут искать. Те, кому каждый день там в тягость. Боль. Унижение. Страх. Беспомощность. Каждый день. Здесь этого нет. Здесь мы что–то можем.

— Это… И вы все так думаете? — изумлённо оглядел «одичалых» я. — В едином порыве?! У вас же, надеюсь, всё хорошо с демократией? Если он держит вас в заложниках вы подмигните, что ли. Пара ковровых бомбардировок и торжество народовластия придёт!

Игрок под ником Пескоструй с возмущением вскинул голову. Генерал хмыкнул:

— Демократия, мна. У меня, дружище, ног нет, мна.

Он ловко поднялся, подпрыгнул.

— Хочу ли я, мна, назад, мна? У окошка на засранный, мна, двор глядеть? И я не один, мна. Славэн, мна, в петлю лезть собирался. Верно, Славэн?

Игрок под ником Хач медленно кивнул.

Юра толкнул меня локтём в бок. Больно. Но хп не снял.

— Егора иногда заносит. Он шут. Положение обязывает, — поспешил оправдаться шаман.

— Теперь вы понимаете? — терпеливо сказал Игорь. — Мы хотим быть здесь.

— У нас есть мнение. Игорь его хорошо озвучивает, Егор, — подала голос Оля–Шлюха. — Не обязательно говорить всем сразу, когда мысли сходятся. Никто и правда не хочет назад.

— Но… — попытался я ещё раз.

— Не нравится — уёбывай, — буркнул Мудак. Ага. Теперь понятно всё с ником.

Я примиряюще поднял руки:

— Шалость не удалась!

Очень захотелось обратно в башню. Тут было… неуютно. И с этими ребятами идти в последний бой? Хотя, что говорить, какой–то резон в словах Игоря был. И он определённо здесь лидер. Может быть из первых в Хиттолампи, попавшихся сучности. Общество ведь часто строится вокруг старожилов. Кто первый попал, тот и возвёл традиции. В Бергхейме таким оказался Стас — и те, кто приходили позже, сами собой вели себя так, как принято в хоть как–то обжитом социуме. Был бы первым Олег или Миша — и группа иначе бы себя вела. Не хочу представлять — как — но определённо, порядки б завелись совсем другие. Юра–то точняк свалил, когда понял, что Стаса не изменить. Понаблюдал, пострадал и пошёл на поклон к игре. Не знал, что придётся вернуться.

А эти…

— Я уважаю ваше решение, — сказал Головастик. — Оно шокирует, но достойно уважения.

— Ваше уважение нам ни к чему, — Игорь поднялся на ноги, встал напротив шамана. — Нам хорошо и так. Не заставляйте нас пожалеть, что мы пришли.

— Понял. Простите. Не будем мешать, — Юра попятился. Я ещё какое–то время оглядывал молчаливых «одичалых», затем козырнул и тоже исчез в ночи.