— Повторяешься, — сказал Андрей.

Вышел на крыльцо. Прицелился в пса. Завалить животное удалось только с третьего выстрела. Тварь упала на снег, заливая его кровью. Лапы дёргались в агонии.

Эхо выстрелов погасло.

— Жди ответа, — проорал Сценарист. Далеко уйти тот не мог. Но бежать по слякоти в лес с пистолетом Андрей не собирался. — Вечером у ворот!

Тишина. Пёс застыл.

Андрей же развернулся, захлопнул дверь. Затем зашёл в подсобку за секатором. Ворвался в ангар, где колдовала над одним из игроков Светлана. Женщина вздрогнула от хлопка двери, втянула шею в плечи и отвела взгляд.

Сценарист торопливо прошёл мимо рядов саркофагов. Отыскал капсулу Яны, видимо, любимице Сталкера. Открыл крышку. Девушка провела в игре не так много времени, поэтому на неё ещё было приятно смотреть. Если не обращать внимание на подгузники и трубку для кормления, торчащую из носа.

— Иди сюда! — скомандовал Свете Андрей. Достал дрожащими пальцами телефон. Сфотографировал лежащую пленницу.

Щёлкнул секатор.

Сценарист расправил полиэтиленовый пакет. Дождался подошедшую медсестру.

— Надо будет остановить кровь.

Та покорно кивнула.

Андрей наклонился над погружённой в игру Яной. Взял её левую руку. Теплые, изящные пальчики. Гладкие, нежные. Лезвие секатора скользнуло вдоль мизинца. Чёртов наблюдатель печётся о своей крошке? Любит последить за ней?

Пусть порадуется.

Щёлк.

Сунув отрезанный палец в пакет, Сценарист выпрямился, сделал ещё одну фотографию, махнул Свете, мол, приступай и пошёл к себе.

Перенёс снимки на компьютер. Поставил их в редакторе рядом, с приписками «тогда», «сейчас» и оставил пустой квадрат с подписью «завтра?». Ниже набил «Лучше уходи, а то получишь её по частям». Отправил получившийся коллаж на печать. Взялся за сигарету. Гадёныш.

Горло перехватывало от злобы. Где–то на грани сознания билась мысль, что, вдруг, подобный сюрприз оставит сталкера равнодушным. Пару дней назад Андрей уже собирался предупредить преследователя, что такое внимание повредит его любимице, но посчитал, что это бессмысленно. Вдруг уродцу плевать на то, жива ли вообще девчонка. Вдруг его кураж переменился, и теперь лесной житель наслаждается бессильной яростью Андрея.

Голова кружилась, но руки тряслись уже меньше. В памяти вращалось сладкое ощущение кости под давлением холодных лезвий секатора.

Не сделал ли он это потому что хотел вновь испытать это чувство?