— Я это, не со зла.

— Вы… — сказала она нервно. Сглотнула, бросила короткий взгляд и снова отвернулась. Причем не так, как делают девочки чтобы пострелять глазками. Скорее, как зашуганный ребёнок.

— Я, — честно признался я. — Действительно я. Вроде бы.

Она неуверенно улыбнулась. Отступила на шаг. Симпатичная, конечно. Явно поехавшая, но и я не эталон психического здоровья.

— Вы… Вы будете драться с Гхэулином?

— Ну… Планирую, — уклончиво ответил я.

— Пожалуйста… Убейте. Убейте их всех. Пожалуйста! — голос девушки сорвался, и это испугало её ещё больше. Она торопливо отступила, развернулась и убежала прочь.

— И эти люди зовут меня чиканутым, — пробормотал я ей вдогонку. — Я хотя бы препаратики употреблял.

— Боль страшную чувствую я, — сказал Райволг. — Отмечена тьмой больше чем душа моя.

— Как собачонка забитая, — подал голос Жиробас. — Вроде к людям и тянется, но руку поднимешь и прочь бежит, хвост поджав. Как её зовут?

— Наташа, — ответил я, провожая взором хрупкую фигурку. — Что у них там было–то такое? Кровавые ритуалы? Жертвоприношения? Каннибализм? Имплементация кода по SAFe?

— А это что?

— Это ещё хуже, чем каннибализм, — со значением произнёс я. — Выберешься — погугли. Труби сбор, глашатай Пророка. Нам нужно кроваво отомстить вероломным предателям. Аж лапки чешутся!

— Можешь ведь говорить, когда хочешь, — сказал Жиробас. Тяжело зашагал к лагерю игроков, опираясь на посох.

Я вдохнул пахнущий хвоей воздух, посмотрел на юг. Ну что, сборная солянка Гхэулина, Ксенства и Хиттолампи. Готовьтесь.

Глава тридцать пятая «Дежавю»

Глава тридцать пятая «Дежавю»

Судя по тому, что я видел на поле брани — армии предателей уже «приготовили». Мох царил повсюду. Обратно мы дошли быстрее, поэтому солнце только садилось и можно было всецело «насладиться» открывшимся нам зрелищем. Тишина, покой. Силуэты Сеятелей, множество мелкой дряни, уже знакомой по Бергхейму, почтенно держащейся чуть в стороне. Изумрудный ковёр, куда не глянь. Посреди оставалась ровная полоса земли, ведущая к крепости. Но даже стены Твердыни отдавали зеленью.

— Ловелас, блядь! — немного истерично сказал я. — Твоя работа?