— Цх–цх–цх, — приближалось справа. Так… Это мне не нравится. Что, Еммануила на всех не хватило?

— Сдо–о–о-охне–е–е-еш–ш–ш-шь!

— ЦХ!

Я перестал щёлкать пальцами и бросился наутёк.

— Олежа хватай жирного! — заорал на ходу.

Воин не пошевелился. Игнат же, поднявший было лук, опустил оружие.

Жирный сцепился с тощим. Голые твари бросались друг на друга, крошили телами столбы. Ошмётки мертвецов разлетались по залу. Звенели цепи.

— Я всюду был неправ, Егор, — сказал Головастик. — Всюду был неправ. Прости…

Наконец тощий одолел брата. Его книжечка сверкала, испуская яркие лучи. Чёрная плоть жирдяя дымилась и воняла. Покончив с толстяком, худой босс поднял над головой артефакт, а затем запихал себе в глотку. Упал на колени, пытаясь проглотить книжку. Пламя било из–под кожи, но обсидиановая тварь заталкивала оружие глубже и глубже.

Пока, наконец, система не сообщила, что и этот босс повержен. Мише (удачливый парень) упала та самая книжечка. Света получила эпическую робу и тут же надела её. И, по–моему, даже покраснела. Наряд был в духе игры. Множество прикрывающих тело ремней, не скрывающих, а скорее подчёркивающих фигуру. Чёрт, а нет ли во мне поклонника садо–мазо? В глотке пересохло.

— Чего вылупился? — недружелюбно сказал мне Женя.

Я торопливо отвернулся.

— Я не буду в этом ходить, — сказала Света. — Как шлюха…

— Нужда заставит — и не в таком пойдём! — ответил я, не оборачиваясь. — Ласта точно система не переписала. Я так понял это Серый Человек, а он и есть твой бывший подчинённый, Женя. Как, кстати, можно сделать ресет этому рейду, а? Чтобы шмоток поднабрать.

— Там был второй круг, в зале, — сказал Головастик. Он уже смотрел на открытый проход к следующему боссу. — Возможно, он как раз для этого. Проверим, когда дойдём до конца.

— Хороший рейд. Без трэша. Мечта любого фарма, — зашагал я в следующий зал.

Еммануил сильно облегчил задачу. Переписал всех боссов в рейде. Стоило мне приблизиться, как зловещие создания, повидавшие сотни смертей Роттенштайна и Пяты Титана — стремились себя прикончить. Бились головами о камни, вспарывали грудь собственным оружием. Интересно, почему в Гелбгартене приходилось зачищать всё до последнего босса, и только тот тихонечко вскрывался, а остальные сражались без игры в поддавки? Недоработка, или они без матриц игроков были?

Когда мы вошли в последний зал, огромный, в виде полусферы, зеркала мигнули и зазвенели. По ушам ударил глубокий голос, несущийся откуда–то из–под потолка: