Топот копыт.

Тряска сумасшедшего галопа.

Диего не знал, как оказался в седле. Не знал, куда несет его взбесившийся жеребец. Что за люди, охваченные ужасом, скачут бок о бок с ним? Наверное, безумцы, раз они вняли призыву: «Вперед! Хватит возвращаться!» Возвращаться некуда. Не к кому. Незачем. Вперед? Пусть — вперед.

Теперь все равно.

Вам часто будет больно, сказала доктор Танидзаки. Может быть, до конца ваших дней. До конца моих дней, согласился Диего. Доктор, вы слышали? Карни сгорела. В ваших ли силах обострить мне это воспоминание, доктор? Нет? Боитесь обжечься? Ну тогда просто взгляните: она горит. Видите? Она все еще горит. Я жив, значит, она горит. Терпи, дружок. Кричи, скачи. Мир осы́пался хрустким пеплом, исчез. Боль осталась. Высохли моря, рухнули горы. Боль осталась. Сгнило время — все, от сотворения мира до Страшного суда. Боль осталась. Доктор, я цепляюсь за эту боль, единственную причину, удерживающую меня в седле. Ради боли стоит жить. Кроме боли, ничего не стоит и ломаного гроша. Карни мертва. Ее больше нет нигде, кроме памяти. Если я, ничтожество, не сумел сохранить Карни, я сохраню хотя бы ее последнее прибежище — себя.

Доктор, я буду жить?

Ад? Пусть ад.

Бездну пронизывали потоки лучей и частиц. Бездну сотрясала лихорадочная дрожь. Бездна подергивалась рябью, закручивалась воронками мрака, принимая в себя маэстро. Падение, думал Диего. Падению моему нет конца, не будет и прощения.

Контрапункт Из пьесы Луиса Пераля «Колесницы судьбы»

Контрапункт

Из пьесы Луиса Пераля «Колесницы судьбы»

Лопес (разговаривает по гиперу):

Режиссер (в рамке гиперсвязи):

Лопес:

Режиссер: