Да, должен представиться. Надежда Петр Сергеевич. Фамилия у меня… Эх! Из-за нее и прозвище с детства такое дурацкое! Папаня еще семь лет назад сбежал, да остались от него… Нет, не рожки и ножки. Долги, да фамилия, над которой все подряд ржут.

Для мамки и сеструхи Надеждой быть норм, а я то парень! Сменю. Вот институт закончу, и сменю! На нормальное что-нибудь. Иванов или Сидоров.

Я запихивал в рот уже пятый блинчик с вареной сгущенкой, когда в квартиру влетела растрепанная и запыхавшаяся сеструха.

— Мама! — заорала она как резанная.

Маман даже за сердце схватилась.

— Что случилось? — испуганно спросила она.

Я же проглотил кусок блина, почти вставший поперек горла, и тоже уставился на Светку.

— Там… Там… — сеструха тыкала на дверь, на окна, но от переизбытка чувств ни слова вымолвить вразумительно не могла.

— Светочка! — раздался из прихожей скрипучий голос.

О нет! Зачем она приперла в дом эту старую мымру — Надежду Сигизмундовну? Этот голос я узнаю из тысячи! Год! Целый год, что меня семилетнего хватило на музыкалку по классу балалайки, это чудовище мучало жутким сольфеджио, обзывая идиотом и лентяем. И пусть второе было отчасти правдой, но от этого мымра лучше не становилась.

— Да, Надежда Сигизмундовна, на кухню проходите! — Светка обрела голос. Очень не вовремя!

Старая бабка шаркающей, но бодрой походкой, появилась в дверном проеме. Теперь я уже совершенно точно подавился блином! Кто же так над родным братом издевается!

Маманя тоже прифигела, но взяла себя в руки и пригласила старую грымзу присоединиться к позднему завтраку. И эта мымра согласилась, причем уселась прямо напротив меня, улыбаясь целым рядом золотых зубов. Я икнул и попытался изобразить улыбку в ответ. Вышло кривовато и страшновато. Ну и фиг с ней, с Сигизмундовной! Сама приперлась!

— Светик, — маман обратилась к сеструхе. — Что-то случилось?

— Там никого! — с радостно горящими глазами сообщила Светка.

— Тебе уже девять лет! Вполне достаточно для того, чтобы излагать мысли правильно и понятно другим! — без нравоучений никак.

— А она все и объяснила, — прошамкала забитым блинами ртом, Сигизмундовна. — Никого нет. На улице пустота. Ни одной живой душонки!

Я хотел было уточнить: «А Вы мертвая, что ли?», но сдержался.

— Может, просто утро еще, вот и сидят все по домам.

— В музыкалке тоже никого! — Светка решила, что блины это не интересно и запихнула в рот ложку с вареной сгущенкой. — Ы ф ахазиах икохо.