Хотелось как следует вдарить по чему-нибудь кулаком. Или просто разреветься.
Она потянулась к Харриет, чтобы обнять ее.
Малышка заерзала в одеяле, что-то пробормотала.
– Что?
Харриет вывернулась из рук Сейхан, и ее вырвало прямо на снег. Когда она подняла голову, на детском личике читалось душераздирающее выражение вины и стыда.
– Ничего, солнышко! Все хорошо!
Мокрым носком Сейхан вытерла ей лицо, потом укутала своим пальто, чтобы согреть. Она видела, что силы Харриет на исходе. Стресс, истощение, страх, холод – испытания оказались для малышки непосильны, и теперь она быстро впадала в шоковое состояние.
Похоже, для них все кончено.
Словно подтверждая это, от подножия холма донесся крик – крик, в котором Сейхан ясно различила победные нотки.
Охотники нашли их след.
Вот и настали последние минуты. Непослушными, онемевшими пальцами Сейхан расстегнула серебряную цепочку у себя на шее – цепочку с медальоном в виде дракона. Надела на шею Харриет. Подняла дракончика, показывая его девочке – а другой рукой подняла пистолет. Поцеловала девочку в макушку.
– С Рождеством, Харриет!
И приставила ствол пистолета к детской голове.
– Мы бьемся уже больше двух часов, а результатов нет! – заметил Джулиан.
Лиза нетерпеливо мерила шагами палату Кэт: от компьютера доктора Темплтон, на мониторе которого виднелся серый мозг, покрытый россыпью красных точек, – до компьютера нейролога, на экране которого не было ничего, кроме статических помех.
Снова и снова ученые пытались извлечь из мозга Кэт хоть какую-нибудь информацию. Настраивали и перенастраивали свои инструменты. И снова и снова терпели неудачу.