Снова охнув, я узнал в пытуемом Владыку Николая, и дела его были откровенно плохи. Висел он на дыбе, вытянувшись в струну, уже с вывернутыми руками над головой, с тяжёлой дубовой колодкой на ногах, хрипло крича на одной ноте и пытаясь подтянуть эти самые ноги к себе, чтобы хоть чуть-чуть повыше, чтобы хоть чуть-чуть подальше от этих дышащих злым жаром углей, что деловито подсыпал ему под самые пятки тот самый монах. Подсыпал и хозяйственно ровнял совком и кочергой, без злобы и ненависти, а лишь из желания выполнить поручение его самозваного святейшества, который отчаянно нуждался в информации из большого мира.

Я дёрнулся в лютой злобе, я попросил стены чуть пошевелиться, чтобы балки перекрытия в этой камере пыток треснули и упали бы на головы этих деловитых и уверенных в своей правоте сволочей. Чтобы завалили бы их, и чтобы Владыка Николай остался бы цел, это можно было сделать, я видел, но мне равнодушно отказали.

Убивать не будем, холодно сказали мне. Надоели вы со своими убийствами. Идите вы к чёрту со своими убийствами. Еле-еле удалось договориться с крюком в потолке, на котором и висела дыба. Искра в нём почти погасла от непонимания и отвращения, но у меня получилось разбудить его, соблазнить мгновенно пришедшей на ум перспективой отдать этот крюк самому настоящему гному да выковать из него самую настоящую подкову, и подковать ею самого настоящего коня. Нехорошо обманывать, но если будет такая возможность, обязательно подберу его да и отдам Далину.

Почти не веря мне, со вздохом усталости крюк выскользнул из своего гнезда в потолке, и Владыка Николай рухнул на каменный пол, прямо ногами в угли, но при этом удачно ударился головой и вырубился, прекратив наконец кричать. В камере засуетились, раздались несколько звонких оплеух да разнеслась на всё помещение громкая матерная ругань, не приличествующая сану.

Николая развязали, сняли колодки и вправили вывихнутые в плечах руки, да положили на лавку, где тот самый монах, так профессионально пробивший мне печень, принялся его лечить. Был у него небольшой дар, не смешавшийся с церковным, но принявший странные, извращённые очертания. Вот он им и пользовался и думал при этом, что это свидетельство правильности выбранного им пути.

Дар был небольшим, а потому тут же вылечить Владыку Николая у них не получилось, уж очень сильно он ударился. Но вот в порядок привели, выправив вмятину на лбу, а приводить в чувство не стали — без толку, это было понятно даже мне, сидевшему скрючившись на три этажа ниже. Черепно-мозговая травма, сильнейшее сотрясение — экспресс-методы тут не помогут, и пытуемого с раздражением оставили в покое.