– Все шутишь?

– Нет. Я серьезно.

Кейт отвернулась.

– Я понимаю, что сейчас не самое подходящее время, – поспешно сказал я. – Но…

– Нет, все в порядке. Только… ты возвращайся. Обьязательно.

– В русском языке, – улыбнулся я, – есть еще одно слово. «Всенепременно». Я всенепременно вернусь к тебе. Обещаю.

– Смотрите, мистер Заброцкий. А то ведь я найду вас сама.

– Мисс Тернер, – позвал Щербаков, высунувшись из «Бригантины». – Время.

Кейт взглянула на меня. Я прижал ее к себе и… отпустил, хотя больше всего на свете мне сейчас хотелось никуда ее не отпускать. Вот так стоять посреди дороги и изо всех сил прижимать к себе девушку, которую я впервые увидел шесть дней назад. А великие империи и республики с демократиями пусть горят синим пламенем – туда им и дорога скатертью.

– Анджей, я…

Дверца машины захлопнулась, и серебристый «Крайслер» рванул с места, подняв облако водяной пыли.

А я остался один.

Автомобиль давно уже скрылся в туманной дымке, а я все стоял и смотрел на дорогу, словно ждал чего-то. Сам не знаю чего.

Наваждение какое-то. Ну да ладно. Мне сейчас предстоит, может, самое веселое дело во всей моей недолгой пока еще жизни – поднять на уши пол-Америки и, желательно, уцелеть при этом.

С другой стороны, как я ни пытался реалистично оценить уровень своих противников, ничего из этого не выходило. Как было мое мнение о них ниже некуда, так и оставалось.

Нет, есть тут люди, которые при всей моей подготовке схрумкают недопеченного егеря в два счета и не подавятся. Но юмор весь в том, что никто этих людей из постелей ночью не выдернул и боевую задачу не поставил. Ловят ведь не русского диверсанта Анджея Заброцкого, а опасного, но вполне обычного уголовного преступника Ганса… как бишь его там? Шредингера?

Только вот предстоит вам, господа американцы, очень скоро узнать, что подготовка, методы и цели у уссурийских егерей и немецких бандитов очень сильно различаются. И узнаете вы это на своей шкуре.

Я подошел к патрульной машине, сел, полюбовался на себя в зеркальце и плавно дал газу.

Надо признать, дороги у американцев – по крайней мере, те, по которым мне довелось ехать, – отличнейшие, ничуть не хуже наших стратегических магистралей. Поэтому я спокойно врубил мигалку и вжал педаль в пол. Усиленный мотор взревел, как раненый кабан, и машина рванулась вперед. Я с удивлением уставился на спидометр – слишком медленно ползла по нему стрелка. Ах да, здесь же мили, а не километры!

Самый обычный американский полицейский. В фуражке и кителе. Вместо кителя, правда, пиджак с прицепленной к нему бляхой-звездочкой, а брюки и вовсе не имеют ни малейшего отношения к форменным, но если не вылезать из машины, то маскарад вполне подходящий. Ищут ведь беглого каторжника. А беглый немецкий каторжник, по мнению добропорядочного обывателя, – это грязный, бородатый и патлатый субъект, заляпанный кровью невинных жертв и с огромным ржавым револьвером за поясом. Вот его-то и будет ловить простой, честный коп на патрульной машине. Да здравствуют стереотипы!