– Я научился видеть в темноте, – признался он. – Как летучая мышь.

– Скорее, как кошка. В полной темноте видеть невозможно, а для эхолокации у тебя нет соответствующих органов. Во всяком случае, пока не обнаружено, – добавила она.

В стене звякнул прибывший лифт, и Ксена открыла дверцу.

– Там еще кофе, – сказал Андрей. – Это тоже необходимо, если ты решила попробовать себя в обывательской роли. Сигареты я тебе заказывать не стал.

– Спасибо. – Она пристроила поднос на коленях. – Почему нет второй вилки?

– Потому, что я не голоден. А ты думала, мы будем с одной тарелки есть?

– В ваши фильмах это часто…

– Не нужно усваивать все, чем тебя пичкают. Сколько я спал? – неожиданно спросил Андрей.

– Ты проснулся сразу после меня.

– Нет, я не об этом. Сколько я пролежал в коме?

– Система восстановила тебя за двенадцать суток.

– Какое сегодня число?!

– Двадцать восьмое июня. – Ксена медленно покивала. – Старт колонистов послезавтра.

– А-а-а! – с улыбкой протянул Андрей. – Вот, почему мы уже на «ты»? Осталось два дня, а вы голые.

– Это ты голый. Миссия действительно попала в цейтнот, но это и тебя касается.

– Проблемы Миссии меня касаться не могут, – отрезал он. – Я не по собственной воле с вами нахожусь.

– Что ты вообще сделал по собственной воле? – спросила Ксена. – Ты перестал себе принадлежать еще пять лет назад, когда на тебя обратили внимание резиденты Сферы. А теперь ты свободен.

– Очень относительно, – вставил он.

– Да. Но что у тебя здесь осталось? Ни друзей, ни жены, ни будущего. Даже фамилии своей нет. Какой-то Волков… – Она пожала плечами. – Если бы ни Миссия, ты до сих пор сидел бы в лагере. Теоретически каждый осужденный может подать прошение о помиловании, но преступник, на совести у которого шестьсот человек…

– У тебя у самой-то совесть есть?! – воскликнул Андрей. – Со-овесть, ну надо же!.. Здесь похоронены мои родители, ясно?