Тем не менее именно он напомнил мне, что пора завершать гостевание, полночь близится, надобно и честь знать. Надобно, согласился я и отправился разыскивать скрывшегося в недрах крупногабаритной квартиры-мастерской Михаила, чтобы договориться с ним о деловой встрече. О фотографировании его картин мы за весь вечер так и не успели переговорить, хотя ради этого-то я сюда и пришел. Ну и из любопытства, конечно. Трепа его я за время организованных Катей походов по театрам и картинным галереям вдоволь наслушался, а вот картин до сих пор не видел.

Для начала я заглянул в мастерскую, где были развешаны подводные картины. И поспешно ретировался — любвиобильная Лиза нашла-таки себе партнера — бородатого Антона, причем парочка настолько увлеклась, что не заметила моего появления и на скрип двери не отреагировала. Могли бы хоть запереться, олухи царя небесного!

Голос Кати, исчезнувшей из кухни-гостиной вслед за Михаилом, донесся до меня из второй «малой мастерской», в которой я еще не был. И побывать мне там нынче не суждено, понял я, услышав, как Катя требовательно спросила:

— Зачем ты это сделал?

Из-за закрытой двери донеслось невнятное бормотание Михаила, и снова Катин голос:

— Я не твоя собственность и никогда ей не буду! Как ты мог без моего разрешения выставлять напоказ то, что предназначалось…

Дальше я слушать не стал. Присутствовать при скандале в благородном семействе — боже упаси! О делах мы с Мишей перетрем по мобильнику, время терпит. А может, и не перетрем, уж если с Катей завязывать, так и с ним тоже. Проживу я без его копеек, а он без моих фотографий.

— Ну, Серега, идешь или как? Сколько тебя ждать можно? — окликнул меня из прихожей Вальдемар, и мы вывались из прокуренного полуподвала на свежий воздух.

Нырнули в синие сумерки, как в сказочный подводный мир, прошли пару кварталов по Мытницкой улице и свернули во двор. Из него, мимо бачков с мусором и кучи строительного мусора, просочились в следующий двор, юркнули в подворотню, и в ней Вальдемар остановился перед металлической дверью без номера.

— Вот и моя берлога. — Он распахнул дверь, протиснулся мимо меня в крохотный коридорчик, щелкнул выключателем, и под высоким потолком загорелась тусклая мертвенно-голубая лампа.

Мы спустились по скрипучей деревянной лестнице со стертой половой краской на полтора метра под землю и оказались в прихожей, заставленной ведрами, метлами, скребками и прочим дворницким скарбом.

— Я в тутошних дворах еще учась в академии дворничать начал. И выслужил, видишь, квартирку. При нынешней власти мне бы хрен что обломилось, но я успел усчастливить. Копают, правда, бизнесмены траханые, выселить хотят, чтобы лабаз тут устроить. Но хрен этим деятелям на рыло. Пацаны им местные так и сказали: Дуремара тронете, пожжем, на фиг, ваши лавки. И пожгут, они такие.