— Да, потому что у него остается надежда, пока…

Он запнулся.

— Да? — услужливо подсказал Томпсон.

— Пока жив этот юноша. Арчи.

Вот все и сказано. Отец Игнасио чувствовал облегчение и звенящую пустоту.

Томпсон вновь надолго замолк. Потом сказал:

— Вот, значит, к чему вы клоните. Значит, я должен прикончить его, так? Почему я?

— Я старик.

— Чтобы выстрелить в человека, не нужно быть молодым и сильным.

— Карабин у вас.

— Нет, постойте! Если бы вы решились прикончить парня, вы бы просто взяли у меня карабин, не спрашивая, и сделали свое дело. А вы будите меня, заводите тут разговор.

— Я…

— Теперь дайте мне сказать. Хотите остаться чистеньким? Не губить свою бессмертную душу? Хотите, чтобы я сделал за вас черную работу? Убил человека?

— Он не человек, — сказал отец Игнасио, — больше — нет.

— Можете это доказать?

— Каких доказательств вы требуете? Он сросся с этой тварью. С этим демоном. Понимаете?

— Нет. Пока что малый не сделал ничего плохого. Ни вам, никому другому. Ни мне. Хотите его убить? Валяйте. Дело ваше. Но не впутывайте в это меня.

— По крайней мере не мешайте мне. — Отец Игнасио медленно поднялся. В голове гудело. Видно, вновь будет приступ, подумал он.

— Не могу вам этого обещать. — Томпсон оскалился. — Он по крайней мере не сумасшедший. Если кто здесь и сумасшедший, то не он. Аттертон — вот кто полный псих. Почему бы вам не пристрелить Аттертона, святой отец?

— Изыди, — сказал отец Игнасио и побрел к погасшему костру, слыша, как в спину ему смеется Томпсон.