— Да. Да!

— Вам это не кажется странным?

Лорд Аттертон тоже присел на корточки. В сумерках его лицо неожиданно показалось юным и беззащитным.

— Теперь я думаю, — сказал он, — что именно для этого он и предназначен. Чтобы помочь нам увидеть. Это… послание… весть… прибор. Вроде подзорной трубы или микроскопа — понимаете?

— Отлично понимаю, — сказал отец Игнасио. Он помолчал, потом спросил: — И все же, как вы намерены избавиться от него? И когда?

— Избавиться? — удивился Аттертон. — Но зачем?

Потом, словно спохватившись, сказал:

— Да, конечно. Но я еще не думал над этим. Мне надо… я хотел принести эти вещи, эти сокровища к ногам Элейны. Но я…

— Да?

— Должен вернуться. Понимаете, то, что там, — это нельзя оставить вот так… ждать еще ночь, целую ночь… Я должен…

— Это может быть опасно, — сказал отец Игнасио.

— Что вы! Это совсем… это нечто… благосклонное… прекрасное… Я хочу попытаться…

Он безумен, подумал священник. Что такого он там видел, что свело его с ума? Его надо остановить, не пускать. Но как? Увести его отсюда — силой? И как далеко нам удастся уйти?

— И долго вы намерены там пробыть? — спросил он.

— К утру вернусь, вероятно.

— Возьмите хотя бы факел.

— Зачем? — удивился Аттертон. Он покачал головой, не отводя взгляда от черного провала в скалах. — Там свет. Дивный свет. Больше, чем свет. Он льется наружу, играет на волнах, вон там…

— Аттертон, — сказал отец Игнасио устало, — там ничего нет.

— А это? — спросил Ричард, кивнув на россыпь мерцающих драгоценностей. — Впрочем… возможно, вы правы, а я — нет. И все, что я вижу там, иллюзия. Прекрасная иллюзия. Но если во что-то веришь… чего-то очень желаешь… не становится ли оно реальностью рано или поздно? Интересный вопрос, верно? Обсудим его завтра, святой отец.

Он нетерпеливо махнул рукой и вновь вступил в воду, теперь совсем темную, играющую фосфорическими вспышками.