— Да и не для Улисса тоже, ведь так? Думаю, тебе просто нужна такая же удача, как и Улиссу. — Фатима показала подбородком на четки. — Любовь богов… Слушай, Файн, не расскажешь, что там у тебя за крестовый поход, чтобы мне было что сказать копам?

— Наверное, тебе этого безопаснее не знать, — ответила Джоан. — Но хочу тебя кое о чем попросить — позвони мне домой, пожалуйста.

— А что сказать?

— Спроси Змея. Передай ей от Джоан: «Они идут, за Гарри — тоже». Вообще-то да, можно сделать и второй звонок, попросить копов послать команду по освобождению заложников в офис «Промышленных Предприятий Ганта» в «Фениксе». Возможно, там произошло похищение.

— Ты права, — сказала Фатима, — мне лучше об этом не знать. — Но затем подумала: какого черта? — и вытащила из заднего кармана брелок с кроличьей лапкой. — Файн, вот, возьми, — сказала она, крутя амулет. — На случай, если четки заест.

— Спасибо. — Джоан удивилась. На цепочке была еще и серебряная трубочка с выемками. — А это что?

— Свисток от изнасилования, — объяснила Фатима. — С гранатометом он тебе, скорее всего, не понадобится… А теперь вали отсюда. Даю тебе пятнадцать минут, после которых ты — вне закона.

— Честно, — признала Джоан. Поставив Лампу рядом с Электромеркатором, она завела мотор баржи и отдала концы. — Спасибо за помощь, Фатима.

— Иди на хуй, Файн. Только не приглашай меня давать показания о твоей репутации на суде.

— Даже мечтать бы не стала, — улыбнулась в ответ Джоан. Взмахнув в последний раз, она отчалила и пошла курсом в глубокое дерьмо, а Айн Рэнд освещала ей путь.

МАКСВЕЛЛ РАСПРАВИЛ ПЛЕЧИ

Движение транспорта в час пик около Площади ООН начало расти (хотя машины все еще с уважением относились к личному пространству танка), так что Максвелл попросил джип передать по всем AM- и FM-частотам сообщение о том, что на Первой авеню снайперы устроили тир, — пропаганде, несомненно, помогло и то, что это была правда. Через пару секунд поток гражданских машин рассеялся, создав на пересекающих улицах такие пробки, что враг подобраться бы не смог — по крайней мере, какое-то время.

Электронегры-снайперы — поспешно собранные Врагом, который еще не понял, против чего на данном участке борется, — в большинстве своем были вооружены недостаточно, чтобы представлять собой какую-то угрозу. Корпуса всех «феррари-маркиз» были пуленепробиваемы, у джипа — аналогичная защита. Броневик «Бринкс», понятное дело, был бронированным, а композитная броня танка «Бьюкенен» выдержала бы даже легкую артиллерию.

Хотя артиллерии-то никакой не было. Но когда конвой катился на север по 50-м улицам, на них из окон и с крыш начали сбрасывать мебель. «Феррари» пытались маневрировать, виляя и уворачиваясь. Более неуклюжий танк получил прямой удар пианино, сброшенного с пентхауса «Шератон-Ист»; это повредило башню и резко разбудило Клэйтона Брайса. Не успело смолкнуть эхо последнего аккорда, как два Автоматических Слуги с помощью рычага столкнули бетономешалку с наклонного съезда у моста Квинсборо; она попала точно по джипу связи и разбила его. Броневик резко свернул, чтобы не врезаться в джип, и встал прямо за танком.