— Да! — проревела толпа.

— Изверг, — орал Уэлтмер, — враг народа — ты слышишь, Кеттридж?

Трауб облизнул пересохшие губы. Он видел, как сидевшая на стуле скрюченная фигура конвульсивно выпрямилась и рука ее рванула воротничок. Первый признак того, что Сила коснулась своей жертвы. Толпа восторженно взревела.

— Мы умоляем, — кричал Уэлтмер, — вас, людей у телевизоров, наблюдающих нас, присоединиться к нам и выразить свою ненависть к этому негодяю. Я призываю людей по всей Америке встать в своих жилищах! Обернитесь на восток. Глядите в сторону Нью-Йорка, и пусть гнев истекает из ваших сердец. Дайте ему излиться свободно и без помех!

Человек рядом с Траубом, отвернувшись в сторону, блевал в носовой платок. Трауб схватил бинокль, который тот на минуту выпустил из рук, и бешено вращая колесико настройки, направил его на Кеттриджа. Наконец резкость установилась и осужденный стал виден ясно и совсем близко. Трауб увидел, что его глаза полны слез, что его тело сотрясается от рыданий и что он явно испытывает непереносимую боль.

— Он не имеет права жить, — кричал Уэлтмер. — Обратите на него свой гнев. Вспомните самую сильную злость, которую вы когда-либо испытывали по отношению к семье, друзьям, согражданам. Соберите ее, усильте, сконцентрируйте и направьте пучком на голову этого дьявола во плоти.

— Давайте, давайте, давайте! — пронзительно вопил Уэлтмер.

В этот миг Трауб уже забыл свои сомнения и был убежден в безмерной тяжести преступлений Кеттриджа, а Уэлтмер заклинал:

— Ол райт, уже получается. Теперь сосредоточьтесь на его правой руке. Вы ненавидите ее, слышите?! Сожгите плоть на его костях. Вы можете это! Давайте! Сожгите его заживо!

Трауб не мигая смотрел в бинокль на правую руку Кеттриджа, когда осужденный вскочил на ноги и завывая сорвал с себя куртку. Левой рукой он зажал правое запястье, и тогда Трауб увидел, что кожа на запястье темнеет. Сначала она стала красной, потом темно-пурпурной. Пальцы судорожно сжимались и разжимались, и Кеттридж на своем стуле дергался и извивался, как дервиш.

— Так, — подбадривал Уэлтмер, — так, правильно. У вас получается. Сосредотачивайтесь! Так! Сожгите эту гнилую плоть. Будьте подобны карающим ангелам господним. Уничтожьте эту гадину! Так!

Кеттридж уже сорвал рубашку и видно было, как темнеет его кожа на всем теле. Он с криком вскочил со стула и спрыгнул с платформы, упав на колени в траву.

— О, чудесно, — кричал Уэлтмер. — Вы настигли его своей Силой. А теперь взялись по-настоящему! Пошли!

Кеттридж корчился, извивался и катался по траве, как угорь, живьем брошенный на раскаленную сковородку.