Земляне очень откровенны в таких разговорах, в отличие от нас, и у них оригинальные взаимоотношения, понятия о партнерстве и прочем. Мне показалось, что Мыкола считает, будто тот, кто выполняет роль активной стороны, обычно более интеллектуален и находчив. Затем, осторожно выясняя, какой стороной является Мыкола, я узнал, что оказывается он относится к тем особям, которые отдают свое семя во время процесса. Но значит, он — отдающая, пассивная сторона? И он сам относится к себе так критически? Признаюсь, я недооценивал своего друга! До этого он мне казался слишком самодовольным и неспособным решительно ни на какую самокритику. Теперь я уважаю его больше. Об этом я ему сказал и крепко пожал руку.

День семнадцатый

Перечитал то, что накарябал вчера, и зашифровал восемнадцать абзацев. Теперь прочесть это будет сложно. Ибо не хочу, чтобы меня считали болтуном…

День восемнадцатый

Вчера поздно вечером произошел неприятный инцидент. Мыкола, гад, вошел в мою каюту, увидел, как я пишу, и обозвал «ботаником». Я решил, что это относится к нашим разговорам о сексуальной жизни хеланоиков. Разъярился и побежал за ним. По дороге захватил гипсовый бюст Диктатора. Бросил. Не попал. На шум прибежал Кео и стал выяснять, кто виноват. Мыкола сказал, что он назвал меня «ботаником», потому что, мол, они так, будучи мальчишками, называли старательных учеников, а я, по его мнению, очень забавно задумываюсь когда пишу и выгляжу «умным». Он сказал, что к моей сексуальности это не имеет вообще никакого отношения. Но на всякий обещал этого слова больше не произносить. Тем не менее он испортил мне настроение, и я ничего не успел сочинить. Сегодня отношения наши налаживаются. Мы даже вместе склеили осколки бюста, и теперь он как новый.

Кстати, у Мыколы сегодня закончилась «Оболонь». Он совсем загрустил. И я почти перестал на него сердиться.

Потом Мыкола выпросил у капитана чистые листы сверхпрочной бумаги из старого корабельного журнала и принялся старательно что-то писать суперстойкими чернилами. Я было решил, что он мне подражает, а то и передразнивает, но потом увидел, что Мыкола берет отдельные небольшие бумажки и, скатывая в трубочку, запихивает их в пустые банки из-под «Оболони».

Он выстроил в своей каюте целую батарею этих банок, и в каждую запихал по бумажке. Я подумал, что мой друг не в себе, ведь это выглядело так грустно и нелогично! Было очень похоже, что бедняга тронулся рассудком, оставшись без любимого напитка и в предчувствии надвигающегося Сна.

Я позвал Кео, и он, глядя в Приоткрытую дверь каюты на гору банок и действия бортинженера, тоже застыл в полном недоумении. Но Мыкола наконец заметил нас и все объяснил. Оказалось, он не чокнулся. Просто на Земле, чьи моря неспокойны, глубоки и обширны, издавна существовала традиция при кораблекрушении писать мольбы о помощи с указанием координат острова, вкладывать бумагу в бутылку и доверять ее воле волн. Потом кто-нибудь находил бутылку, узнавал из послания где искать остров и спасал тех, кто на нем оказался.