– Я помогу, – вздохнул обер-инквизитор, когда Курт, переступив с ноги на ногу, отвел взгляд, так и не выговорив ни слова, и он поморщился, ощутив себя допрашиваемым, чье молчание пытается пробить докучливый инквизитор. – Начнем с главного вопроса. Как и при каких обстоятельствах был убит Дитрих?

– Застрелен, – тихо выговорил Курт, по-прежнему не поднимая взгляда; тут Керн кивнул:

– Застрелен… Кем?

Курт прикрыл на миг усталые глаза, собираясь с духом, понимая, что сейчас и здесь то, что надо сказать, прозвучит дико, нелепо, и отозвался – еще тише, так, что едва расслышал себя самого:

– Мной.

В тишине прошло всего мгновение, в полной, ненарушимой, могильной тишине, которая разбилась, когда Керн, поднявшись, скрипнул по каменному полу ножками стула, рывком отодвинув его прочь и едва не опрокинув.

– Повтори, – потребовал он мерзлым, как зимний пруд, голосом, и Курт, решившись, вскинул голову, глядя начальнику в глаза, похожие сейчас на два стальных острия, замерших в готовности пронзить на месте…

Керн слушал его все так же стоя, не двигаясь и не отводя взгляда, долгие, вытянувшиеся, как медовая нить, минуты, не перебивая, не задавая больше вопросов и не подстегивая, когда он замолкал, собирая нужные слова; лишь когда Курт умолк, тот медленно перевел взгляд на безгласного подопечного и коротко бросил:

– Хоффмайер все время был рядом?

– Да, – откликнулся Бруно настороженно, и Керн кивнул:

– Хорошо. Стало быть, свидетель есть…

– Если вам угодно, – уже почти спокойно, почти хладнокровно проговорил Курт, – то запрос в попечительское отделение о проведении расследования касательно моих действий я могу написать сам.

– Почти утро уже, – не ответив, произнес обер-инквизитор, обернувшись на миг в окно, и кивнул на дверь: – Ты, смотрю, болен; у тебя есть пара часов на отдых. После чего навестишь Марту и сообщишь ей о смерти Дитриха.

– Почему я? – выдавил Курт, едва не растеряв с таким трудом обретенную уверенность, понимая вместе с тем, что услышал ожидаемое, услышал то, чего не услышать не мог.

– Потому что именно ты знаешь, что она должна знать, – отрезал Керн, и он вновь уронил взгляд в пол. – Потому что ты был рядом. После зайдешь к бюргермайстеру и скажешь ему, что виновник смерти его сына арестован; это тоже твое обязательство. Пускай следит за своими солдафонами и не допускает ненужных слухов, пока мы не закончим допрос и не определим дату казни, если она будет. К тому времени, как возвратишься, я подыму Густава, и начнем работать. Ясна моя мысль, Гессе?

– Да, Вальтер, – откликнулся он тихо, и тот кивнул на дверь: