Финк сидел молча с полминуты, глядя в стол перед собою и стиснув стакан так, что покрытые царапинами и рубцами костяшки побелели, заострившись, точно зубцы шестеренки, а медные бока наполненного сосуда чуть смялись под пальцами; наконец, неспешно переведя взгляд на собеседника, тот усмехнулся – криво и обреченно:

– Время отдавать долги; так, Бекер? Что ж, все верно. Сам тебя позвал, понимал, что за просто так только прыщи вылупляются. Знал, что за свою шкуру придется платить… Чего требовать будешь?

– Нихрена ты мне не должен, – отрезал Курт. – С тобою и вовсе бы ничего не случилось, если б ты не был со мной знаком. Навряд ли Бюшель или Шерц пришли бы в восторг от такой новости, но никому здесь ты об этом не сказал, посему, выходит, это я у тебя в долгу. Требовать я ничего не намеревался, подписывать тебя быть стукачом – тоже; для чего Друденхаусу или лично мне ваши тайны?.. Живи, как жил.

– Извини, – неловко выговорил тот. – Не то подумал. Сам понимаешь ведь…

– Но в Друденхаус загляни на днях. Разговор есть. Серьезный, не по пьяному делу.

– Так, – вновь окрепнув голосом, кивнул Финк. – Стало быть, все же будешь вербовать. Честь честью, с бумажками и подписью; подписываться – кровью буду?.. Я-то, грешным делом, заподозрил, что ты впрямь о былой дружбе помнишь; а оно вот как. Работа прежде всего, да, Бекер?

– Напрасно ты так, – отозвался Курт негромко. – Когда я явился к тебе в магистратскую тюрьму – я не знал, что вся эта история завязалась из-за меня, я пришел помочь тебе. И снова приду, если потребуется, позови только. Но прежде, чем меня обвинять в корысти – припомни-ка, Финк, чего ради ты полгода назад влез в мое расследование? Почему информацией поделиться захотел – заметь, сам, первым? Ведь не от избытка сердца и не в память о прежних днях, а для того просто, чтобы и тебя вместе с ней не замели, чтобы, не дай Бог, как сообщника не пришили к делу и на костер не поставили. Не опасайся ты этого – пришел бы? Ведь нет. А тогда – сдал мне все подчистую, и заказчика, и подробности, и денег за это взять не посовестился. Почему?

– Потому что это – другое, – откликнулся Финк уверенно. – Потому что одно дело – лавку обнести, а другое – колдовскими штучками людей морить за просто так, от скуки. Я и тогда тебе это сказал.

– Верно, – согласился Курт. – Сказал. И был прав. И сейчас, Финк – сейчас ничто не изменилось. Я ведь ничем другим заниматься не стал, я по-прежнему ловлю тех, кто вот так, от скуки либо еще какой надобности, «морит людей колдовскими штучками». Детей режет, чтобы ими накормить какую-то потустороннюю дрянь. Что-то никто здесь, помогая мне в этот раз, не заикнулся о том, что это не по понятию; и ты в том числе.