– Слуг… – повторил Курт растерянно, рывком усевшись, и Адельхайда непонимающе и настороженно нахмурилась:

– В чем дело?

– И как же я прежде не обратил на это внимания… – пробормотал он. – Слуги… Это не раз упоминал Александер, об этом не единожды говорила ты, а мне и в голову не пришло задуматься над тем, как вы произносите это слово. Ведь явно имелось в виду нечто большее, чем просто прислуга в человеческом понимании, верно?

– Александер не рассказал?

– Я не спрашивал, а он, возможно, и не помнит уже, о чем у нас был разговор, а что мы упустили; ведь ему все это привычно… Так я прав? Что это означает в понимании стригов? Простой смертный, взятый на службу, или нечто большее?

– Простой смертный, – согласилась Адельхайда, – служащий стригу. Но не купленный деньгами, а – зависимый от своего хозяина.

– Каким образом?

– Александер упоминал о том, что в зависимость впадает человек, подвергающийся укусам слишком часто?.. Это первый путь.

– Откровенно говоря, слабо понимаю, что может привлекать в постоянной кровопотере и подставлении собственной шеи под чьи-то зубы. Допускаю, что это может быть по душе какой-нибудь девице вроде его покойной содержанки – мало ли любительниц постельных игр и похлеще, однако речь, как я понимаю, идет о том, что в подобную подвластность впадет любой. Верно?

– Верно. Вспомни (уж это он наверняка рассказал) – человек забывает о том, что был укушен, практически мгновенно; можно, разумеется, сделать и так, чтобы запомнил, однако по вполне понятным причинам любой стриг, не промышляющий убийствами, предпочитает стереть это из памяти жертвы. И это делает он сам, это не происходит механически, укус не подразумевает потерю памяти a priori. Стриг воздействует на сознание – даже самый необученный и молодой имеет в своем арсенале этот навык. А сознание человека откликается на это воздействие. Самый близкий аналог в человеческом понимании – изнасилование, при котором жертва получает удовольствие.

– И после начинает требовать этого удовольствия снова – уже по доброй воле…

– Не требовать, – поправила Адельхайда многозначительно. – Просить. Со временем эта зависимость становится без преувеличения жизненно необходимой.

– Александер и Эрика…

– Нет, – качнула головой она. – Здесь именно случай упомянутой тобою любительницы extremum’а. Александер строго блюл меру; иметь в любовницах девицу, смотрящую в глаза с собачьей преданностью, ему не хотелось… Все упомянутое лишь одна разновидность слуги. Но есть и вторая: не человек, как ты выразился, подставляет шею, а сам стриг. Не шею, правду сказать – как правило руку; попросту из соображений удобства… Но в подобном случае это должен быть уже мастер.