Хеллисентис упямо таранил снежные завалы. Удалившись от нас на расстояние, которое посчитал безопасным, он обернулся.

– Монтескри-и-ипт! Я вырву твоё сердце! – громким эхом раскатилось меж скал.

– Дайте-ка ваш пистолет, Квирри…

Жангро, злобно ухмыльнувшись, протянул мне оружие рукоятью вперед. Я пальнул в скалу, взяв заведомо выше головы Даго. Честно говоря, я хотел лишь попугать мерзавца, и никак не ожидал такого результата…

Нависавший над тропой снежный козырек обломился и рухнул вниз – в точности на Хенллисентиса; а затем снежная лавина, с каждым мгновением набирая силу и скорость, покатилась вниз по склону.

– Упс! – озадаченно вымолвил я.

Квирри злобно расхохотался.

– Я говорил, вам, Монтескрипт – это место чревато!

– Так что же, – вдруг спросил Эрхенио. – Выходит, всё?

– Похоже на то…

Я устало присел на камень. Дело, ради которого мы преодолели тысячи километров, терпели лишения, сражались и убивали, было сделано. Наши враги получили по заслугам… Вот только я по-прежнему не понимал, что же двигало убийцами. Ведь это бегство в пещеры… Оно, по большому счету, было бессмысленно! И Барбудо, загадочный «доктор Барбудо», коллективный разум шайки безумных конфедератов…

Единственная моя зацепка – если я всё ещё хочу докопаться до сути. А я хочу, кстати? Так ли уж это…

– Эй, Эдуар, с вами всё в порядке? – озабоченно спросил Квирри. – Сидите с закрытыми глазами, что-то бормочете…

– Да, всё нормально, просто задумался, – я попытался встать, но голова внезапно закружилась, невероятной красоты горный пейзаж накренился и опрокинулся…

– Князья, преисподней! – донеслось до меня откуда-то издалека. – Жангро, похоже, нам придется на собственном горбу тащить этого халявщика…

* * *

То, что не смогли сделать пули и мачете моих врагов, едва не удалось банальной простуде. Несколько часов сна на холодных камнях наградили меня сильнейшей двусторонней пневмонией – так что я долгое время пребывал между жизнью и смертью. В бреду мне казалось, что я по-прежнему блуждаю в лабиринте пещер – бесплотный дух, сгусток тоски и безысходности. Эти видения были ужасны. Мне представлялись Лереа и Тремор, навеки запечатанные в каменной гробнице. Они искали выход, пытались разобрать завал – точнее, пыталась Лереа; убийца моей возлюбленной был совсем плох. Нанесенные мной раны доконали Неистового Тремора. Он лежал, скорчившись, посреди пещеры с замерзшими конфедератами, трясся мелкой дрожью и бредил… В конце концов великанша оборвала его страдания быстрым ударом ножа. Несколько позже она закололась сама, вогнав узкое лезвие по рукоятку в грудь. Впрочем, всё это, конечно же, мне пригрезилось. Кто знает, каковы были их последние минуты…