И самое главное: у Гаффина был мотив для убийства — классический, можно сказать, извечный. Сколько преступлений в этом мире совершено из ревности — не счесть!

В общем, картина ясная: любовный треугольник, отвергнутый поклонник замышляет погубить счастливого соперника. Сначала пытается отправить его на виселицу, завалив школу якобы ритуальными трупами, а когда это ему не удаётся — просто убивает. Именно так постарается представить дело Токслей. И неважно, что умный человек обнаружит в этой версии множество нестыковок (нежный поэт прикончил опытного боевого офицера — смешно!) — инспектор Поттинджер к числу умных людей не относится, с него станется поверить.

Теперь новый вопрос: как убедить инспектора Поттинджера в виновности Токслея, если нет ни одной прямой улики — лишь предположения и домыслы?

А убедить его, между прочим, надо как можно быстрее: тянуть со следующим убийством Токслею не выгодно, время работает против него. Во-первых, уже вся школа заметила, что в положении счастливого соперника теперь находится именно Гаффин, и если роман будет успешно развиваться дальше — какой смысл избавляться от отвергнутого поклонника? Во-вторых, бурная сыскная деятельность, которую развёл Веттели, не может Токслея не тревожить, ему, как никому другому, известно, на что бывает способен милый юноша Норберт, когда перестаёт валять дурака и даёт труд своим мозгам. Не первый случай: пять краж полкового имущества, четыре убийства рядовых и одно убийство офицера, тоже запутанные были истории… В-третьих, действовать преступнику с каждым разом становится всё сложнее: то магия отказывает, то потенциальные жертвы исчезают — мало ли какое препятствие возникнет в следующий раз? Заканчивать пора это дело, так должен мыслить лейтенант.

И в ближайший понедельник наверняка постарается закончить.

А если нет? Вдруг он почему-то решит повременить, ограничиться ещё одним посторонним трупом?

Значит, придётся его, скажем так, поторопить. Потому что сколько можно, в конце концов? У нас тоже нервы не железные…

С этого момента он очень чётко представлял, как будет действовать дальше. Разумно это решение или нет, и как к нему отнесётся, к примеру, полиция, Веттели заботило мало. Потому что целью — его, личной — было не правосудие, а, в первую очередь, месть.

…После завтрака к нему подошла Эмили, как всегда доброжелательная и приветливая.

— Норберт, вы ведь, кажется, друг мистера Токслея?

Да уж, такой друг, такой друг! Буквально, по гроб жизни!

Ответил уклончиво:

— Мы служили вместе.

Эмили негромко, сдержанно хихикнула.