А затем, уже после ухода Мари, пришло понимание. Несостоявшийся физик не судил. Не осуждал. Не предписывал. Не притча это была – вызов. Вызов самому себе. Напоминание о том, кто в ответе за свое прошлое. И за свое будущее. Поэтому и не вырвал он эту страницу вместе с другими, теми, что унес с собой. Писались эти строчки не для публикации, не для других. Писались они для себя – и о себе. И то, что у них появился еще один читатель, не более чем случайность.

Только вот не дают они этому случайному читателю покоя. Не дают.

* * *

Вечер прошел интереснее, чем обычно. После ужина в Секции Встреч возник Седьмой и сообщил, что в Секции Поэзии Четвертый и Шестая устроили публичное буриме. Из его рассказа выходило, что оба они в ударе и пропустить такое зрелище никак нельзя. Общество тут же переместилось в Секцию Поэзии – слушать изящные экспромты.

Сложно было сказать, сочиняют ли они сами или у их невидимых попечителей вдруг проснулся поэтический дар, но строфы были веселыми, хотя и не всегда качественными. Тут было и обычное буриме с заранее определенными рифмами, и более рискованная, непонятно как допущенная начальством разновидность «строчка за строчкой».

– Соперник рифму не нашел, – нападала Шестая.

– Но тут Двенадцатый пришел, – бойко парировал Четвертый, простирая руку в сторону Двенадцатого, который на самом деле показался в этот момент из прохода. Бессмертная публика веселилась.

Возвращался я обратно с группой восторженных слушателей. Общественное мнение склонялось к тому что такие конкурсы надо устраивать почаще. Все-таки поэзия хорошо развлекает и при этом настраивает на высокий лад. Как и вся литература в целом.

– И вообще, – сказал Адам, поглядывая в мою сторону, – у нас давно не было новых книг.

– Действительно, – немедленно оживилась Восьмая, – что же ты, Пятый? Давно пора.

– А я и пишу, – покивал я, думая, что на Восьмую она похожа, а вот на Мари – ни капельки. Хотя, если вдуматься, звучит такое утверждение очень странно.

– Да он просто ленится, – сказала Восьмая.

– Вовсе я не ленюсь, – запротестовал я. – Пишу каждый день. Только вчера немного застрял с сюжетом. Надо там подумать над одним моментом.

– Ты уж подумай, – попросил Адам, – мы ждем.

– Ждем, ждем, – подтвердил Третий.

– А вот прямо сейчас и подумаю, – решительно сказал я.

Мы как раз проходили мимо очередной Комнаты Размышлений. Той самой, через которую Двенадцатый посылал передачи наружу. Красной таблички «Не мешать» на двери не было, и приступ вдохновения напрашивался сам собой.

– Прямо сейчас, – повторил я и, отстав от собеседников, распахнул дверь в тамбур. И остолбенел.