– Что? – она смотрела на него через пластик скафандра, изредка сдувая спадающую на лоб прядь.

Трап положил руку на ближайшую ракушку.

– Слушай.

Мох вибрировал. Чуть заметно, едва различимо, но вибрировал. И если бы он рос не в вакууме, а под каким-нибудь небом, вполне возможно, что в воздухе стояло бы гудение.

– Это… – Кафша пристально посмотрела на Трапа.

– Это началось после облучения, – кивнул Трап. – Просто я не сразу понял. Мутило меня. Возможно, вибрация ракушек связана с воздействием лучей?

– Мы на шлюзе, – раздался в переговорнике голос Динака. – Минируем. Мальчик прав, Кафша. Весь этот бурьян трясется.

– Вот и очередной повод подумать над загадками устойчивости кремниевых цепочек, – хмыкнул Будалла. – А может быть, и над тем, почему никто не видел, как ракушки сбрасывают споры.

Трап протянул руку под корявую ветвь, качнул неожиданно показавшийся мягким куст другой рукой. Перчатка покрылась тончайшим серым налетом.

– Но если это так… – начала Кафша.

– Это так, – кивнул Трап. – Другого объяснения нет. Необъяснимое можно объяснить только необъясненным. Но кое-что приходит в голову сразу. Вряд ли эта вибрация будет продолжаться долго. Думаю, что только до сброса спор. Вызревание подстегнуло облучение. Ракушки среагировали так, как среагировали. Возможно, они родом из окрестностей какого-нибудь пульсара или двойной звезды. Я правильно понял, что очистка балкера от ракушек больше не актуальна? Скорее всего, у нас мало времени. Зачем тебе брать живых?

– Я должна понять, как дурь доставляется в Порт, – твердо сказала Кафша.

– Может быть, вот так?

Трап метнул пешню вверх. Она уже стояла, упираясь острием в край перфорации. Оставалось только сделать толчок рукой. Нехитрое орудие скребка взлетело через отверстие и направилось к нарисованным в пустоте неподвижным буксирам, но на высоте полусотни локтей вдруг оделось искрами, замедлилось, замерло и, медленно ускоряясь, понеслось вниз.

Пушка сработала, когда пешня проделала половину обратного пути. В этот раз обошлось без огня. Короткая вспышка, от которой защемило глаза, и пешня разлетелась хлопьями пепла.

– В сторону! – крикнул Будалла и, швырнув Кафшу и Трапа в сторону, сам повалился на них.

Языки плазмы тут же облизали внешнюю обшивку балкера, обратили в пепел ракушки, на которых только что сидела.

– Зачем ты это сделал, придурок? – скрипнула зубами Кафша, поднимаясь.

– Чтобы не осталось иллюзий, – Трап оглядел скафандр, – А ты, Будалла, быстр. Слушай, Кафша, почему, когда ты называешь меня придурком, у меня повышается самооценка? Наверное, так принято называть только близких?