– Я ухожу, – ответила Сара.
– Бросишь меня? – догадался лейтенант.
– Ты не последний из людей, – она сумела улыбнуться без издевки.
– Научи меня сплетать как Уттара, – попросил Стамб.
– Это не плетение, – покачала головой Сара. – Это людям так кажется, что это плетение. Мне кажется, что это как музыка.
– Так обучи меня этой музыке, – попросил Стамб. – Мне есть для чего жить. У меня есть племянник.
– У него своя судьба, – откликнулась Сара.
– У Ардана осталась жена с двумя детьми, – вспомнил Стамб.
– У них своя судьба, – повторила Сара.
– Черт возьми! – прошипел Стамб. – Да что же нужно сделать, чтобы получить право пожить еще немного? Или мне стоило всего лишь пристрелить блаженную Уттару и прикоснуться к тебе, как это сделали Вилн, Савья и Пашчим?
– Ты бы не пристрелил ее, – задумалась Сара. – У тебя другая судьба. Прости. Мне пора. Я должна спеть свою песню.
– Подожди, – скрипя зубами от боли, Стамб сунул черную клешню за пазуху и выудил оттуда полоску сканера. – Вот. Вот здесь. Что-то такое же древнее, как это слово – чарита. Или не такое же древнее. Это песня. Хорошая песня. Тебе. На память.
Он бросил полоску неуклюже, всего лишь на пару ярдов, но она сделала шаг вперед, поймала ее, приложила к щеке, прислушалась, потом вдруг улыбнулась, наклонилась, потрепала лейтенанта по щеке и, прошептав, – это пойдет, – растворилась в воздухе.
– Ну вот, – выдохнул Стамб и, сдерживая раздирающую тело боль, подполз к телу получеловека-полумашины Камы, отыскал уже почти ускользнувшую линию жизни и крепко прихватил ее узелком. А потом начал сплетать обожженными пальцами что-то неведомое простое и понятное, пришептывая при этом.
– Потерпи, боец. Я не могу тебя бросить. Ты и в самом деле хороший техник. У нас есть еще несколько минут. Мы успеем.