Сразу стало ясно, что в дракона он верит еще меньше, чем в рассказ о моем пальто. Что для него это абсолютная, стопроцентная Гарретова лапша на уши. Которую мне и не стоило пытаться ему продать.

Это задело меня за живое. Я начал накаляться, но тут вспомнил инцидент в учебной роте — на девятый день моей службы.

Мы спали всего пару часов. Боги муштры подняли нас и вытащили на предрассветный плац. Я надел нательную рубашку задом наперед, так торопился, чтобы не выскочить из палатки последним — ибо это гарантированно обрушило бы на меня гнев богоподобного сержанта. Я еще не понял тогда, что гнев найдет лазейку, как бы я ни старался.

Один из коллег-новобранцев дружески указал мне на ошибку. Я огрызнулся. Я попытался утверждать, что эту рубаху пошили именно так, а не иначе, и что вовсе я не ошибся.

Едва открыв рот, я понял, что свалял дурака. Но остановиться уже не мог.

Эта история преследовала меня до самого конца лагерей. Относились ко мне после этого совсем по-другому. Я так и не смог завоевать полного доверия и уважения. Хорошо хоть, на флоте меня назначили в другую часть.

Боги муштры всевидящи. Всезнающи. И чертовски мудры.

Одной такой плюхи с меня вполне хватило.

Дай я волю своему характеру, и эти парни будут смотреть на меня как те, в учебке. Они знали, что я неправ. И даже если бы рубаху и впрямь пошили так, как я утверждал, это бы ничего не изменило.

— Вы для меня слишком хитры, ребята. Они решили, что вы на это поведетесь. — Я не стал ни называть имен, ни объяснять того, зачем «им» нужно было убеждать кого-то в существовании дракона. — Чтоб их!

— Гаррет? Чего? — Вид у Плоскомордого сделался такой, словно он никак не мог решить, стоит ему бояться или нет. Гаррет вел себя как-то дико. Еще более дико, чем всегда.

— До меня только что дошло. Меня использовали.

На самом-то деле до меня дошло другое: убедить людей в том, что под ними сидит стерегущий сокровища дракон — значит собственными руками спровоцировать гарантированную катастрофу. Не один десяток легенд повествует о героях, изгоняющих дракона с насиженного гнезда-клада. На практике это наверняка сложнее, чем в сказке. Попытать счастья с сокровищами захочет весь город — это будет психоз почище, чем битва за место в списке очередников на трехколесник. И двигать людьми будет уже не только зависть, но и жадность.

Значит, правду надо охранять. И подправлять. Иначе дракона разбудят, и что тогда? Катастрофа.

— Не пойму, в чем здесь закавыка. Похоже, я и вполовину не так сообразителен, как мне казалось.

Плоскомордый только хмыкнул.