— О вампирах у нас зашло, потому что я предложил тебе вариант.

— Какой вариант? — спросил я, потирая лицо ладонями. Меня мутило.

— Вариант решения твоей проблемы.

— Чушь какая-то, — сказал я. К горлу подступил комок.

Сдержаться не получилось. Я вскочил и отбежал к зарослям крапивы.

Никита терпеливо ждал, мерцая в темноте огоньком сигареты.

Я вернулся, вытирая рот тыльной стороной руки.

— Перебрал, кажется, — сказал я виновато, садясь рядом с ним.

Мы сидели и молчали.

— Давай так, — сказал Никита. — Я тебе силу и власть, а ты мне душу. Идет?

Я снова засмеялся. Очень нервный получился смех, срывающийся.

— Странный ты парень, Никитос! — сказал я ему развязно.

Он ничего не говорил, пялился на меня, как на глянцевый разворот из «Плэйбоя».

Черт, да он же маньяк, осенило меня.

Молодец, Диня, сказал я себе. Сначала накирялся в одно рыло, потом с маньяком скорешился, а теперь сидишь с ним на скамейке посреди какого-то садового товарищества в семидесяти километрах от Москвы, и он, значит, к тебе клеится. Называется, попал…

— Да никакой я не маньяк, — сказал Никита с обиженной интонацией. — Придумаешь тоже. Меньше телевизор смотри, Яблоков.

Фамилию мою, конечно, не особо трудно запомнить, но я совершено не помнил, чтобы называл ее своему новому приятелю. И еще… про маньяка я что, вслух говорил?

Сбежать от него, подумал я. Сейчас… Главное собраться. Рвану к дому, обратно к ребятам. А там свет горит, народ толпится. Все пьяные, веселятся. Там спасусь.

— Ох, — Никита печально покачал головой, затушил окурок каблуком.

На ногах у него были высокие шнурованные ботинки, вроде армейских.