– Что ты вообще о нем знаешь, Руби? Сколько вы знакомы – месяц? Полтора месяца? Зачем ты теряешь с ним время? Он же синий, но дело не только в этом. Его держали на учете задолго до лагеря. Еще до того, как он укокошил тех детей. Сто сорок восемь, если быть точным. Больше половины лагеря! Так что можешь распрощаться со всей этой героической чепухой. Он этого не заслуживает. Ты слишком ценна, чтобы околачиваться рядом с таким, как он.

Клэнси обернулся как раз в тот момент, когда моя рука коснулась дверной ручки. Резко подскочив к двери, он захлопнул ее прямо перед моим носом.

– В чем проблема? – воскликнула я. – Что с того, что он синий? Разве не ты рассказывал, какие мы все черные и поэтому должны уважать друг друга?

Улыбка, исказившая его рот, была столь же отвратительна, сколь и прекрасна.

– Пора принять тот факт, что ты оранжевая и потому обречена на одиночество. – Клэнси вновь обрел свое фирменное спокойствие. Но стоило мне опять дернуть ручку, как его ноздри затрепетали. Он уперся в косяк обеими руками, перекрывая выход.

– Я видел, о чем ты на самом деле думаешь, – сказал Клэнси. – Это не родители. Даже не друзья. Ты хочешь быть с ним, как вчера в общежитии или в той машине в лесу. «Я не хочу тебя потерять», – так ты сказала. Неужели он действительно настолько важен?

В груди у меня заклокотала ярость.

– Как ты посмел? Ведь сказал, что не будешь… Сказал…

Клэнси грубо расхохотался.

– Боже, до чего же ты наивна. Это многое объясняет. Не зря той женщине из Детской лиги удалось тебя облапошить. Убедить, что ты вовсе не монстр.

– Ты говорил, что поможешь, – прошептала я.

Он округлил глаза.

– Хорошо, ты готова к уроку? Руби Элизабет Дейли, ты одинока и навсегда останешься одинокой. Не будь ты такой дурой, давно бы все поняла. Но, поскольку этого не случилось, позволь сказать вслух: ты никогда не сможешь контролировать свою силу. Не сможешь избегать проникновения в чужое сознание, пока часть тебя не желает подчиняться контролю. Ты не сможешь себе запретить. Но использовать способности по назначению тоже не сможешь, потому что для этого слишком неразвита и слабохарактерна. Ты слишком боишься того, во что они способны тебя превратить.

Я отвернулась.

– Руби, почему бы не принять все как есть? Ты ненавидишь саму себя, но сверхспособности появились у нас не просто так. Использовать их – наше право. Право оставаться во главе, контролируя остальных.

Клэнси коснулся воротничка моей рубашки и потянул его на себя.

– Прекрати. – Я гордилась тем, как ровно прозвучал мой голос.