– Прости… Я просто… Не хотел…

– Ты ведь счастлив здесь, не так ли? – радостно спросил Клэнси. – Не вижу причин, чтобы избегать такой жизни. Просто соблюдай правила. Теперь ты их усвоил и больше не станешь нарушать, так ведь?

– Нет, – сипло ответил Ли. Взгляд его заволокло туманом. Я мгновенно все поняла. Так же, как и Толстяк. Глаза Чарльза сузились от ярости.

– Позволь рассказать, что я думаю о твоих правилах, – голос Толстяка сочился ядом. Отодвинув Лиама в сторону, он выступил вперед. – Ты сидишь в своей комнате и делаешь вид, будто заботишься о всеобщем благе, хотя сам не выполнил ни одной работы. Я вовсе не хочу сказать, что ты избалованное маленькое дерьмо, которое боится запачкать свои нежные девичьи ручки. Но выкуси, говнюк! Тебе меня не одурачить. – Клэнси обратил всю силу своего взгляда на Толстяка, но тот лишь храбро шагнул вперед. – Ты вешаешь всем на уши лапшу о равенстве, якобы мы большая дружная семья и все такое прочее, но сам даже и не думал в это верить, не так ли? Ты не позволяешь детям контактировать с родителями и даже не вспоминаешь о тех, кто сидит в лагерях твоего отца. Даже не слушаешь донесения. Короче, я хочу выяснить, с какой такой стати мы не можем уйти? – Он снова шагнул вперед, не дав Клэнси открыть рот. – Зачем вообще было создавать это место? Чтобы потешить твое эго да дать возможность поиграть чувствами людей? Я знаю, что ты сделал с Руби.

Все замерли в молчании. С каждым словом взгляды ребят становились более осмысленными. Майк окончательно вышел из-под влияния Клэнси и теперь выглядел неважно. Остальные начали нервно оглядываться по сторонам.

Клэнси оставался совершенно невозмутимым, но, едва Толстяк закончил речь, наклонился вперед, словно собираясь прошептать ему на ушко какой-то секрет. Это была уловка. Слова Клэнси услышали все.

– Я играл не только ее чувствами, – в упор глядя на Лиама, сказал он. – Не так ли, Стюарт?

Алая краска залила шею Лиама, потом лицо. Перед его глазами стоял посланный Клэнси образ.

– Нет! – крикнула я, но было слишком поздно.

Все произошло так быстро, что половина присутствующих вообще ничего не поняла. Лиам поднял кулак, собираясь заехать по самодовольной роже Клэнси, но замер на месте, не в силах пошевелиться. Каждый мускул, каждой сустав, каждая жила в нем дрожали от напряжения. Тело Ли одеревенело, сквозь него точно пропустили сильный разряд тока. А в следующую секунду Лиам уже валялся на земле, и кулаки Хэйса превращали его лицо в кровавое месиво.

– Стой! – взмолилась я, пытаясь вырваться из рук Толстяка. Я видела, что творит Клэнси, и прекрасно понимала, почему Лиам даже не попытался закрыться руками. На землю брызнула кровь. Я больше не могла этого выносить.