У входа в палатку появился Джуд с фонариками, которые ему поручили найти в машине. Его вьющиеся волосы покрывал толстый слой снега, который он додумался стряхнуть прямо над нами. Это была первая улыбка, которую я видела на его лице за последние несколько… дней? Недель? Однако, поймав мой взгляд, Джуд отвел глаза, усаживаясь рядом с Лиамом, чтобы продолжить их игру в войну.

Чем больше затягивалось молчание, тем сильнее давила на нас неловкость. В глазах Вайды тоже разгорался опасный огонь: и чем дольше она пялилась в сторону Толстяка, тем злее становилась ее улыбка.

– У меня тут появилась мысль, – внезапно сказал Лиам.

– Должно быть, ей было очень одиноко, – предположил Толстяк, перелистывая страницу.

Лиам закатил глаза:

– Становится поздно, и я подумал, что мы могли бы по очереди постоять на часах. Договоримся о сменах. Согласны?

Я кивнула.

– Мы с юным Джудом можем заступить первыми, – сказал Лиам. – Руби с Толстяком – вторыми, Вайда – последней.

Расстановка сил меня не очень устраивала, но Лиам выглядел так, словно готов был поспорить, а вот я не была.

Всю ночь я крутилась и вертелась на одеялах, которые служили нам постелью, то просыпаясь, то снова засыпая – слушая, как Лиам негромко рассказывал Джуду о каком-то ужастике, который обожал смотреть ребенком.

Когда они оба вернулись в палатку, Джуд в изнеможении плюхнулся на колени между мною и Толстяком, похлопывая нас по спине, пока мы не проснулись и не сели. Свернувшись калачиком под одеялом, мальчишка блаженно вздохнул. Лиам же не спешил ложиться, нерешительно застыв. Я чувствовала, что его глаза остановились на мне – так ощущается солнечный луч, заглянувший в окно. Теплый. Устремленный прямо на тебя.

Я встала, когда он скользнул под другой конец одеяла, устраиваясь как можно дальше от меня, стараясь, однако, уместиться на флисовой подстилке под нами.

Чтобы не сидеть просто так и согреться, мы с Толстяком быстрым шагом обошли лагерь, радуясь, когда ветер со снегом стихали хотя бы на пару минут.

– Ты здесь заехал? – спросила я, указывая на тропинку, которая казалась шире остальных.

Толстяк кивнул:

– Она потом заворачивает и выходит на шоссе. Думаю, этот участок закрыли, потому что по нему никто не ездил. Надеюсь, завтра снег начнет таять, иначе я даже не знаю, как отсюда выбираться.

Через несколько часов – незадолго до рассвета – настала очередь Вайды. Девушка постояла в палатке, пытаясь стряхнуть с себя сон, прежде чем вывалиться в холодное утро. Я уставилась на крошечное пространство, оставшееся между Толстяком и Лиамом, и, поспешно повернувшись, вылетела за нею наружу.