– Тот другой Оранжевый, – наконец выдавила она. – Он был первосортным придурком.

– Да, – согласилась я, – был. Никогда не стеснялся брать, что хотел, у кого хотел.

– Долбаный урод, – пробормотала Вайда. – Забрался как червь в мою голову и нашептывал всякое отвратное дерьмище. Попробовал заставить… делать разное.

– Знаю, он… – начала было я. И тут меня осенило. – Постой-ка… что?

– Тот пацан. Мартин, – призналась Вайда. – Я хотела сказать Кейт, но он меня и близко к ней не подпускал.

Даже не знаю, какие во мне вскипели чувства. Возможно, удивление – я же ни разу не видела Мартина, когда тот был командиром: говорил с Нико, сражался бок о бок с Вайдой, дразнил Джуда. Или ревность, крошечная вспышка, из-за того, что он был с ними, пусть и всего несколько недель. Но главным образом это был ужас от того, что Кейт доверила их этому чудовищу.

Мне до сих пор снились кошмары о той поездке на машине, ощущение, как первое прикосновение его разума проникает в кровь. Он играл, запуская в меня свои когти, а я не могла с этим ничего поделать.

– Я думала, ты будешь такой же. – Темные глаза Вайды встретились с моими. – Но ты ничего так… кажется.

Я невесело усмехнулась:

– Спасибо… кажется.

– Президентский сынок такой же? – спросила она. – Ну что за дерьмо?

– Это как-то действует на мозги, – пояснила я. – Меня пугает, что в глубине души я понимаю, откуда такие берутся. У нас же отняли все? Почему бы не получить это обратно, если обладаешь властью?

– Ты что, издеваешься? – спросила Вайда. – Если ты задаешь такие вопросы, значит, ты не опустилась до их уровня и, наверное, никогда не опустишься. До меня дошло – в смысле, я поняла, почему ты боишься. Уловила. Но ты упустила основное отличие между тобой и теми двумя.

– Какое?

– Ты не одна, – заявила девушка. – Даже если иногда тебе так кажется. Есть люди, которые всегда на твоей стороне и заботятся о тебе, как полоумные. Не потому, что ты заставила их, а потому, что они хотят. Можешь сказать мне, положа руку на сердце, что у тех двух дерьмоголовых все это есть? Нашлись бы люди, готовые вмешаться и сказать, когда остановиться, и эти двое не превратились бы в таких уродов.

– Я не могу перестать думать о тех детях, – сказала я, чувствуя, как слезы защипали глаза.

– Понятно, – кивнула Вайда. – Это твой крест – помнить их и то, каково это – выйти из тьмы и увидеть, что ты натворила. Прости себя, но не забывай.