Когда волна серой пыли, кусков бетона и стекла хлынула из дверного проема, мы бросились на землю. Туннель так сильно задрожал, что я испугалась, не рухнет ли потолок. Дети, агенты – все кричали, но я слышала голос Коула, перекрывающий остальные:

– Вперед, вперед, вперед.

Но я не могла. Могла только, цепляясь за стену, заставить себя подняться с колен. Вайда с Толстяком перекрикивались, проклиная темноту и то, что не видят даже друг друга.

– Это был наш Штаб, – прошептала я. – Он разрушен?

– Кажется, – ответил Лиам.

– Теперь назад пути нет! – кашляя, крикнул Толстяк. Дети передали новость по цепочке. Послышались крики потрясения и плач.

Агенты… дети… тела, которые нам пришлось оставить – их семьи никогда не узнают, что с ними случилось, кому не выпало шанса спастись, кто до сих пор цеплялся за жизнь, когда…

Рыдания застряли в горле, и я никак не могла проглотить этот ком. Я не плакала, но меня так трясло, что Лиам обнял меня сзади. Его сердце колотилось у меня за спиной, лицо уткнулось мне в шею.

Он был здесь, из плоти и крови, и мы оба остались живы. Живы, живы, живы. Мы выберемся. Но я все равно представляла себе обрушившийся потолок, падающее стекло, исчезающий из-под ног пол, покрывающую все темноту.

«Сосредоточься, – скомандовала я себе. – У тебя за спиной – дети. Ты все еще здесь. Не смей сдаваться. Лиам, Толстяк, Вайда и Джуд. Лиам, Толстяк, Вайда и Джуд».

– Дыши, просто дыши, – прерывающимся голосом проговорил Лиам.

Ровный ритм его поднимавшейся и опускавшейся груди за моей спиной успокоил меня, и я смогла разжать хватку и выпустить его. Он прижал губы к моему лбу, думаю, что от облегчения.

– Мы в порядке, – проговорила я. – Мы в порядке. Просто продолжай идти.

Мой разум зацепился за эти слова, и они вели меня вперед. Просто продолжай идти. Чем дольше мы шли, тем труднее становилось понять, с какими чувствами я сражаюсь сейчас: страхом, яростью или чувством вины. Они разрастались у меня в груди, причиняли страшную боль. Кто-то впереди нас то ли смеялся, то ли рыдал, в этом шуме было не разобрать.

Самый большой страх, заставлявший мое сердце биться где-то в горле, а колени – подгибаться, когда низкий бетонный потолок опускался на мои плечи, рождался из осознания того, что в любой миг нас может просто засыпать.

Дыши.

Знание, что за мной идет Лиам, должно было утешать. Наконец-то мы добрались до неповрежденного участка туннеля, где можно было встать в полный рост. Теперь двигаться было гораздо проще, словно нам подали знак, что мы уже почти выбрались. Только кромешная тьма все никак не отступала. Сколько бы раз я ни оглядывалась, ничего, кроме смутных очертаний лица Лиама, рассмотреть не удавалось.