Он перешел прямо к делу, и все же я была немного потрясена. Не знаю почему, но я ждала, что она – Лилиан Грей – сделает это по доброте душевной. Думаю, я надеялась, что то яблоко упало далеко от яблони, в этом отношении по крайней мере.

– Мы можем поговорить там, где у нас будет больше личного пространства? – спросила она, выглянув в окно на детей, которые сновали по коридорам.

– Не вопрос, – кивнул Коул. – Нико, зайди за нами, как только услышишь хоть полслова о Канзасе.

Мы поднялись по лестнице следом за ним, мимо детей, которые группками перетекали из комнаты в комнату, причем, никто из них не знал, кто эта светловолосая женщина. Когда мы дошли до кабинета наверху, Коул предложил женщинам присесть, а сам устроился за столом с другой стороны, а я заперла за нами дверь.

Доктор Грей откинулась назад на своем стуле, охватив всю небольшую комнату одним взглядом своих темных глаз.

– Это был кабинет Джона, да?

И как это я забыла, что Греи и Джон Албан когда-то были близкими друзьями. Албан помогал Первой леди исчезнуть, спонсировал ее исследовательские программы, заключил с ней сделку… Ох.

– Вы хотите, чтобы мы выполнили ту часть сделки, которую предложил Албан, – произнесла я. – Вы дадите нам информацию в обмен на возможность провести первую процедуру на Клэнси.

Коул тихо присвистнул.

– Мне казалось, это нечто вроде хирургической операции. Вы же не предполагаете проводить ее здесь…

– Конечно, нет, – согласилась она. – Можно отдраить с хлоркой каждый сантиметр этого места, и все равно оно не будет достаточно чистым. Такую возможность нужно будет организовать в местной больнице, где у меня будет обученный персонал.

– Это трудная задача, – признался Коул. – Сохранить операцию в тайне будет почти невозможно.

– План всегда заключался в том, чтобы, как только процедура будет завершена, я забрала бы Клэнси и отправилась в укрытие. Я хочу вернуться к жизни, которая похожа на нормальную, с сыном, который у меня когда-то был.

Лекарство – это еще один способ контролировать нас, отнять у нас возможность принимать решения.

Слова Клэнси шепотом прозвучали у меня в голове. Я прислушалась.

– Я не… – начала я.

Но в самом деле, почему я вдруг возражаю? Клэнси не раз доказывал, что ему нельзя доверять, что он не может использовать свои способности, не причиняя вред другим. Ист-Ривер… Джуд… Сколько раз он демонстрировал мне, как далеко может зайти? И все, чтобы избежать того состояния, от которого он страдал в Термонде, – бессилия. Я чувствовала его беспомощность, когда он был привязан к операционному столу, боль от электрических разрядов, пронзающих его мозг. Я чувствовала возмущение от потери контроля над своими действиями, ярость от того, что с тобой обращаются как с животным.