– А как там? – спросил кто-то из девочек. – Снаружи?
Я подняла взгляд, и с моих губ сорвался слабый смешок.
– Так странно и так…
Я всматривалась в их лица, изголодавшиеся, отчаянно мечтавшие увидеть что-то по другую сторону ограждения.
– И он почти готов.
– Готов для чего? – спросила Элли.
– Для нас.
Заев хлебом безвкусный суп, который подавали в столовой на ужин, мы снова вернулись в бокс, и за нами, не отставая ни на шаг, размахивая руками, следовал Красный. Бритая голова – под форменной шапкой виднелась темная щетина, его смуглая кожа приобрела землистый оттенок. Глаза парня были пустыми и ничего не выражающими. Во время ужина я избегала смотреть в его сторону, чтобы сердце не сбивалось с ритма. Но я заметила, что Сэм делает то же самое. В какой-то момент Красный остановился у нее за спиной. Она опустила ложку в миску и перестала делать вид, что хочет есть. Но потом я заметила, как она смотрит ему в спину, пожирая его глазами… и удивилась.
Пока что я старалась не думать о том, что происходит сейчас с теми, кто остался на Ранчо. Что они делали? Находились ли они в безопасности. Придут ли сюда? Я не могла позволить этим мыслям отвлечь меня от того, что должно быть сделано здесь. Стоило только подумать о Лиаме, который где-то там, в одиночестве, пытается отыскать своих родителей, чтобы рассказать им о том, что случилось…
Пока мы шли, я переключилась на короткие приятные воспоминания. Смех за обедом. Отсветы костра на улыбающемся лице Зу. Джуд, который от радости сбивает с ног Нико и падает сам, когда одна из их самодельных игрушечных машинок вдруг поехала. Или как Пэт и Томми готовы были целовать землю, по которой ходила Вайда. Драгоценный миг, когда впервые за несколько месяцев я увидела Толстяка и осознала, что он выжил. Расслабленная улыбка Коула, когда он провел рукой по моим волосам. Лиам. Лиам на водительском сиденье, подпевает музыке. Лиам целует меня в темноте.
Сэм искоса наблюдала за мной, ее рот был напряженно сжат, кончики губ опустились. От носа к губе шел знакомый изогнутый бледно-розовый шрам. Но он потускнел, как и вся она. И когда я повернулась, чтобы посмотреть ей в глаза, Сэм отвела взгляд.
Но я знала Сэм. Три года назад я стерла все ее воспоминания обо мне, но я по-прежнему могла читать ее лицо как давно знакомую любимую книгу. Постепенно ей становилось комфортнее рядом со мной, Сэм осмелела. Она задумчиво смотрела на меня своими светлыми глазами, следила за мной с момента побудки в 5 часов утра, в течение всех десяти минут, которые были отведены нам на то, чтобы проглотить овсянку в столовой, а потом шла со мной рядом, когда мы пробирались сквозь холодную утреннюю сырость, чтобы приступить к работе.