– А что там такое было? – не унимался Газон.

– Какой-то блатной хабар в закрытом кейсе. Я в глаза его так и не видел.

– А здесь-то что за место?

– Чистилище, – мрачно изрек Маров. – Наверху им кто-то дал понять, что их операция покатилась по наклонной и надо срочняком избавиться от всех свидетелей. Всех выживших сталкеров, кто был замешан, всех, короче, под каток. Ради этого дела они даже программу эвакуации запустили. Хах! Короче, все, кто на сигнал приходил, всех стреляли. И меня вместе с ними потом хотели…

– Хот, – вспомнил Митяй и повернулся к Газону. – Наемники вырезали всю банду «северной бригады», кроме Хота. Бандит сказал, что они от свидетелей избавлялись.

– Это запросто, – закивал Маров. – Они много кого положили. А все потому, что не было никакой операции, ясно? Никто и ничего не должен знать. Дело государственной или какой там важности. Я-то, наивный, надеялся, что наемники меня пощадят, отпустят за мою работу. А потом услышал переговоры по рации. Их главный велел и меня потом в котлован сбросить. Ну, я сразу деру и дал.

– Как сбежал? – просил Газон.

– В труповозке спрятался, – поделился Маров. – Знал, что меня сюда отвезут и вниз сбросят. Маску на рожу нацепил, чтобы не узнали, и мертвым притворился.

– А далеко их лагерь? – поинтересовался Митяй.

– Не особо. Там краны портовые. И вышка стоит, будто радиоцентр какой.

– Рабочая?

– Не, кому она нужна. Наемники и без этого крутую аппаратуру носят. Всю Зону почти прослушивают. – Маров поднял палец кверху.

– Серьезные, значит, у них хозяева, – изрек Газон.

– Погоди, – перебил Митяй. – Ты говоришь, к ним все на зов приходят. Их сразу стреляют?

– Зачем? Кого-то допрашивают. Я когда сбегал, пара человек в клетке куковала. Рядовой какой-то и бандит.

– Овечкин? – с надеждой спросил Митяй.

– О, а ты что, знаешь его? – удивился Маров.

– Он там? Жив?

– Да, его привели как раз перед моим побегом. Старший не стал его сразу стрелять, на допрос повел.

Митяй соскочил с места.