Рот Ивонны открывается в ужасе.

— Ты же… ты это серьезно?

— Очень. — Он приседает перед Тати и заглядывает ей в лицо. — Но она еще этого не сделала. И скоро не сделает. Ты ведь знаешь почему — да, Тати?

Девушка приподнимает бровь.

— Я… знаю?

— Ты сказала, в скором поезде нас должны были убить. Но через два дня, из-за бурана. Очень скоро мы окажемся в том самом буране, о котором ты говорила. Не так ли?

Тати отворачивается, встревоженная.

— Откуда мне знать?

— Ты же знала, что случится, если мы поедем на поезде? — спрашивает он.

— Ну… я…

— Теперь все будет по-другому? Или ты ошиблась?

— Я не знаю! — кричит девушка. Встает и идет к окну. — Я не знаю… я ничего не понимаю! Это было как… знаешь, как на улицах играют в наперстки? Когда надо угадать, под каким стаканом мячик? Я как будто наблюдала за такой игрой и в конце концов поняла, что отследила этот самый мяч. Но я не осознавала, что наблюдаю.

Сигруд и Ивонна обмениваются взглядами. Конечно, эта метафора совершенно не объясняет, каким образом Тати знала, что женщина, которую она никогда не видела, следит за ними через зеркало с высоты третьего этажа.

— Давайте вернемся к нашей, возможно, неминуемой смерти, — говорит Ивонна. — Значит, ты думаешь, у нас есть два дня? Прежде чем она взрывом раздолбает гондолу в пух и прах?

— Думаю, да, — говорит Сигруд. Он присоединяется к Тати у окна. — Эти грозовые тучи нанесут удар еще до вечера, не будь я моряком. Думаю, она подождет.

— И какой твой план? — спрашивает Ивонна. — Как именно ты собираешься предотвратить нашу гибель?

Сигруд глядит на кабель внизу, пока гондола с лязгом и треском поднимается к следующей опорной башне. Башни — высокие конструкции из тонких металлических ферм с чем-то вроде коробки наверху. Внутри коробку огибает очень маленький карниз, и с одной стороны на нем платформа с винтовой лестницей, ведущей вниз. Похоже, это место для того, чтобы остановиться и высадиться в случае чрезвычайной ситуации.

Сигруд размышляет.

* * *

Через час на них обрушивается буран. Они поднялись достаточно высоко в горы, чтобы осадки имели вид снега, а не дождя: крупные белые хлопья шлепают по окнам и стенам, и эти влажные удары эхом отдаются по всей гондоле. Видимость снаружи становится ограниченной, хотя Сигруд различает позади смутный ореол света там, где их преследователи едут по кабелям.