14. Сумерки божественности

14. Сумерки божественности

Я все время мыслями возвращаюсь к Вуртье и ее посмертию. Кажется, лейтмотивом этого мира является то, что Божество должно победить самого себя, чтобы добиться чего-то великого и красивого. Смерть, как ты знаешь, должна была умереть, чтобы познать смерть. Войне пришлось проиграть, чтобы познать победу. Если бы Колкана наказали и он признался, он бы изменился? Если бы Олвос утратила надежду и отчаялась, она бы изменилась? Из письма бывшего премьер-министра Ашары Комайд лидеру меньшинства Верхней палаты Парламента Турин Мулагеш. 1734 г.

Я все время мыслями возвращаюсь к Вуртье и ее посмертию. Кажется, лейтмотивом этого мира является то, что Божество должно победить самого себя, чтобы добиться чего-то великого и красивого.

Смерть, как ты знаешь, должна была умереть, чтобы познать смерть. Войне пришлось проиграть, чтобы познать победу.

Если бы Колкана наказали и он признался, он бы изменился?

Если бы Олвос утратила надежду и отчаялась, она бы изменилась?

Олвос открывает глаза.

— Ну вот, — шепчет она. — Началось.

— Что началось? — спрашивает Сигруд.

— Последняя стадия конца, — говорит Олвос хрипло. — Ты и я, Сигруд, ты, и я, и Шара, у каждого из нас своя роль во всем этом. В том, что началось, когда кадж впервые пересек Южные моря и развязал войну в этих краях. Сайпур думал, то был конец, но то было лишь начало конца. Возможно, первый час наших сумерек.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Сигруд, теперь встревоженный. — Что… что случилось?

— Твой меч, — говорит она. — Пламя. Ты по-прежнему можешь его найти?

Сигруд шарит в воздухе, сосредотачивается, потом выхватывает меч из пустоты. Тот на прежнем месте, дожидается в пространстве перед ним, и хотя на ощупь он твердый, Сигруд замечает, что клинок теперь кажется странно нематериальным, словно кусок золотого тюля.