В четверг, 5 мая, pravda все еще заключалась в том, что ничего не случилось. Но только с утра.

После полудня климат резко изменился. Приближенные Х. наконец-то решили, какой будет pravda, а именно: американский военный самолет пытался пересечь границу Советского Союза. Как только он это сделал, советская ракета сбила его на высоте 60 тысяч футов. Советский народ очень обеспокоен тем, что Америка совершила подобный акт неприкрытой агрессии. Советский народ хочет мира. Таких агрессий он больше не потерпит. Впредь он будет не только сбивать все подобные самолеты, но и уничтожит базы, с которых они взлетели. Такова оказалась новая pravda Х. в конце его пятичасовой речи.

Единственная связь между pravdoi и фактом заключается в существовании американского самолета, лежащего на советской земле. Место инцидента сместилось на 1500 миль. Самолет «сбит» на очень большой высоте (если это так, то выставленные в парке Горького останки самолета столь же фальшивы, как и обещания безопасности, которые Х. давал Надю и Палу Малетеру). Четыре долгих года унизительных неудач даже не упоминаются. Pravda подавила истину и превратила инцидент в триумф советского оружия. Советские газеты и радиостанции (все – государственные) высказывали ту же версию. Весь этот период «Голос Америки» глушился. Х. хотел быть уверен, что его рабы не услышат ничего, кроме pravda.

Мы узнали о ней, когда нам приказали – а не пригласили – явиться в алма-атинский офис директора «Интуриста». Там нам прочитали длительную, очень суровую, но отеческую лекцию об агрессивной политике нашего правительства, в которой была тщательно пересказана pravda об U-2.

Едва я все понял, я сделал то, что ни одному американцу не следует делать в Советском Союзе. Я совершенно вышел из себя и накричал на директора, изложив ему все претензии США к Советскому Союзу. Моя рыжеволосая жена весьма решительно поддержала меня, обрушив на него все, что она думает по поводу советских лагерей рабского труда, перечислив их названия и показав их местонахождения на висевшей в кабинете директора большой карте Союза, да еще упомянув, сколько людей в них погибло, включая американцев.

Мы выскочили из кабинета директора, вернулись в номер, и тут нас затрясло. Я вышел из себя, потерял самообладание и тем самым подверг опасности не только себя, но и жену. Я забыл, что сейчас меня не защищает наш Билль о правах, что я сейчас не настолько свободен, чтобы без последствий накричать на официальное лицо, и что от возможной помощи меня отделяет как минимум 2000 миль.