– Какое там море?

– Бофорт – три[89], волнение – четыре.

– Вот черт! Здесь вообще нет белой воды. Просто длинные волны.

– Моя птичка выдержит это, она крепкая. И я рад, что не придется падать, как бревно, цепляясь за воздух. Я должен отключиться, мне пора, меня вызывает шкипер. Было приятно познакомиться.

В этот момент – слишком поздно! – я наконец-то понял, в какой стороне горизонта пропала эскадрилья, потому что на нас внезапно, как это бывает в тропиках, опустилась темнота, в то время как там, где они находились, солнце еще только собиралось садиться. Этот факт сокращал площадь поиска разом на пятьсот квадратных миль. Но он же увеличивал дистанцию между нами… что добавляло не менее тысячи квадратных миль.

Внезапно из тьмы в небо взметнулись лучи прожекторов: командующий флотом отменил военное затемнение кораблей, чтобы избавить «Виктор Фокс Два» от необходимости вынужденной посадки на воду – что было довольно мило с его стороны, потому что все эти адмиралы линкоров были ветеранами Первой мировой войны, ни у одного из них не было крыльев, и все они (без каких-либо исключений, о которых стоит упоминать) ненавидели самолеты, не верили, что самолеты годятся на что-либо, кроме разведки (да и это сомнительно), и презирали пилотов, особенно тех, кто не учился в Академии (то есть большинство из них).

Я все еще был на частоте Бада, в эфире звучала радостная ненормативная лексика. Первым делом Бад определил курс на световой сигнал; у нашего штурмана была наша ориентация и расстояние до линкора; после разговора с мостиком у меня были курс и расстояние, которое должна была пройти VF-2, чтобы вернуться домой, и я передал их Баду. Кризис завершился…

…но нервотрепка только начиналась. У эскадрильи едва хватило горючего, чтобы добраться до дома, а большинство ее пилотов никогда не отрабатывали ночную посадку на авианосец… у них не было запаса топлива, и палубный офицер не мог дать отмашку на второй круг при плохом заходе, если была вероятность того, что хвостовой крюк не сможет поймать трос. Я рад сообщить, что все пилоты сели благополучно, хотя один из них слегка погнул стойку шасси об аварийное заграждение.

Баду едва не пришлось падать, как бревно, цепляясь за воздух. Поскольку он был единственным, кто мог в случае необходимости садиться на воду, он шел последним… и его мотор кашлянул и сдох в тот самый момент, когда его хвостовой крюк поймал трос.

В одной из историй Джека Уильямсона персонаж возвращается в прошлое и вносит очень незначительные изменения, чтобы добиться очень серьезных перемен в более поздней истории.