– Я сделал, «Аврора», понимаешь? Я сделал…
Он плакал, а потом опять хохотал.
II
II
Было очень холодно, совсем не по-крымски, и, кажется, моросил мелкий дождь, прибивающий дорожную пыль. От ветра шелестели деревья, и по-прежнему пахло тяжёлым и густым морем.
Введенский уже видел море. Он медленно шёл по дороге, прижимая руку к животу, чувствуя, как невыносимо больно, как что-то резкое и острое расходится по всему телу, отдаёт в бедро, горит в животе.
Он старался не смотреть вниз, потому что знал, что там много крови. Он хотел найти старика.
Лицо его побледнело, иссохшие губы потрескались на ветру. Он шёл, хромая и шатаясь, и больше всего на свете боялся упасть.
Ещё один поворот. За ним будет спуск на море.
Который час? Кажется, уже должен быть вечер, но небо всё ещё светлое, и солнце даже не начинало садиться. Странно, ведь в Крыму очень рано темнеет.
Море, скоро море, тёплое и ласковое.
Чёртов старик Исмаил, подумал он. Наверняка он тоже где-то там.
Боль стала настолько нестерпимой, что он остановился, чтобы отдышаться, со всей силы сжал зубы и снова пошёл вперёд. Надо дойти, только дойти.