Линии движения.

Вокруг белой гельветики возникли настоящие линии движения, тоже белые, расходящиеся лучами, как в манге. Текст исчез.

– Умереть и не встать, – услышала Верити свой голос.

– Что с тобой? – спросила Мануэла.

– Если ты еще раз нахрен воскреснешь, а потом снова пропадешь, я тебя убью, – сказала Верити.

Трансляция с дрона исчезла. Они ехали уже по другой улице. Мануэла испуганно молчала.

Первый раз оказался преждевременным. Типа я очнулась, вспомнила про тебя. Ламины были еще не готовы. Потом не была готова я. Теперь готова. Скажи им, с тобой все в порядке, но тебе надо поговорить. Скажи, что это я. Они будут слышать твою часть разговора, но Верджил и Диксон в твоей сети, а девочка мне нравится.

Первый раз оказался преждевременным. Типа я очнулась, вспомнила про тебя. Ламины были еще не готовы. Потом не была готова я. Теперь готова. Скажи им, с тобой все в порядке, но тебе надо поговорить. Скажи, что это я. Они будут слышать твою часть разговора, но Верджил и Диксон в твоей сети, а девочка мне нравится.

Текст исчез.

Мануэла легонько толкнула ее руку кулаком. Верити увидела, что в кулаке зажаты бумажные носовые платки. Почувствовала на щеках слезы. Она и не заметила, когда заплакала.

– Спасибо, – сказала Верити, забирая платки и прижимая их к глазам.

Я здесь. Скажи им. Потом можно будет поговорить.

Я здесь. Скажи им. Потом можно будет поговорить.

Верити отняла платки от лица.

– Это Юнис. По крайней мере, я думаю, это она. Ей надо поговорить.

– Кто такая Юнис? – спросила Мануэла.

– Сложно объяснять, – ответила Верити. – Прямо сейчас нам надо пообщаться.

– Хорошо, – сказала Мануэла.

Ты гадала, правда ли я – это я?

Ты гадала, правда ли я – это я?