Ниари снова набрал номер тещи:

— Позовите ее, пожалуйста.

— Рой, ты извини, но она не хочет говорить с тобой.

— Позовите ее! — закричал он.

Ниари ждал, глядя в свою комнату через открытую кухонную дверь. К телефону никто не подходил — ни Ронни, ни ее мать. Он напряженно вслушивался, пытаясь уловить хоть какие-то звуки, хоть что-нибудь. Трубку теща не положила, поэтому у Роя еще была надежда. Проходили минуты. Он посмотрел на кухонные часы: без одной минуты десять. В этот момент кто-то мягко положил трубку на рычаги аппарата. Он выругался, услышав короткие гудки, и вновь набрал номер. На этот раз занято. По-видимому, сняли и положили трубку.

Ниари взял пиво и вернулся к телевизору. Передавали десятичасовые вечерние новости. Мужчина с модно уложенной шевелюрой, закрывающей уши, бессмысленно смотрел с телеэкрана и начал считывать слова:

— Добрый вечер. Основные новости на сегодня… Катастрофа на дороге…

Ниари казалось, что диктор откусывает слова и кормит ими что-то в своей дикторской душе.

— …Крушение автоцистерн с химическими веществами, — сообщил ведущий, — сделало необходимой эвакуацию населения из прилегающих районов. По масштабу это самое большое бедствие, которое имело место в истории военных перевозок. Несчастью подверглись районы Башни Дьявола, Вайоминг. Чарльз Макдонел передает с места происшествия…

У Ниари стали слипаться глаза, но он продолжал смотреть на экран.

Макдонел в теплой куртке стоял с микрофоном в руках. Позади него по дороге двигались грузовики, вдали были видны поднимающиеся к небу горные вершины.

— Здесь, в Вайоминге, в зоне бедствия, сейчас закат солнца, — сообщил Макдонел. — Тысячи беженцев покидают место катастрофы. Семь автоцистерн с опасным нервно-паралитическим газом «Ж-М» несколько часов назад перевернулись на перекрестке Волкшами и Нилдз. У подножия холмов Вайоминга нет крупных городов и поселков, кроме домов отдыха и коттеджей, из которых сейчас эвакуируется население. Грузовики и вертолеты военно-морских сил прочесывают район в радиусе ста миль, центром которого является пик, известный как Башня Дьявола.

Камера повернулась, чтобы показать коттеджи и проезжавшие мимо грузовики. Затем на экране появился высокий горный пик.

— Крутые склоны Башни Дьявола, — продолжал диктор, — скалолазы всего мира превратили в своего рода испытательную площадку.

— Господи!

Ниари вскочил на ноги. Одним прыжком он оказался перед экраном. Башня Дьявола была точной копией сделанной им горы. Вот она на экране, а вот, в миниатюре, в его комнате. Те же изрезанные склоны, та же плоская вершина, те же деревья… Он уставился на экран, потом на модель, затем снова на экран… И усмехнулся. Это что-то означало. Он не понимал, в чем тут дело, но был уверен, что настоятельная, жуткая потребность построить этот пик имела какое-то значение.