У Ниари появилась безумная идея спуститься к ним пониже, но, посмотрев на Джулиан, он понял, что та не в состоянии сдвинуться с места.

Ниари показалось, что события развиваются по заранее написанному сценарию, отрепетированному может быть, тысячи раз в процессе подготовки к этому историческому моменту.

Несколько операторов в наушниках подошли к синтезатору, таща за собой длинный шнур, и, закрепив микрофоны, заняли свои места. Они приготовили планшеты и фонарики.

Один из операторов, очевидно руководитель группы, нарушил тишину:

— Ну, что же, джентльмены, начнем?

— Начали! — раздалась команда звукооператоров.

Лакомб и Лафлин, одетые в белые комбинезоны, стояли у синтезатора. За клавиатурой сидел молодой человек, внешне очень похожий на Шекспира. Он, очевидно, очень волновался, сознавая всю лежавшую на нем ответственность. Тяжело дыша, он время от времени вытирал лоб и руки носовым платком.

Церемониймейстер мягко сказал ему:

— Начинайте.

«Шекспир» проиграл первую ноту.

— Звучит громко… Продолжайте! — подбодрил звукооператор.

На гигантском экране цветомузыки появился янтарный свет, который тускнел по мере того, как замирал звук.

— Выше на полтона, — приказал церемониймейстер.

Молодой человек взял вторую ноту. Экран цветомузыки осветился розовым светом.

— Ниже. Мажорная третья.

Новая нота — и новый цвет. На этот раз сиреневый.

— Теперь смените октаву.

Четвертая нота отозвалась эхом, и красивый темно-синий цвет осветил экран.

— Выше. Пятую.

Прозвучала и замерла последняя нота. Экран цветомузыки вспыхнул ярко-красным цветом и постепенно потух.